Рудольф Баландин - Миклухо-Маклай

На Берегу Маклая людоедами слыли жители деревни Эремпи. Посетив её, Николай Николаевич и здесь не нашёл признаков, подтверждающих это: среди украшений или утвари не было ни зуба, ни кости человека. По внешнему виду эти люди не отличались от других папуасов.

В своё третье посещение Новой Гвинеи Маклай вновь побывал в деревне людоедов. Его сопровождали житель острова Били-Били Каин и слуга-малаец Ян. В небольшой пироге они вошли в устье реки Аю, добрались до притока Маус и по нему достигли небольшого лесного озера Аю-Тенгай. Увидев тропинку, пристали в этом месте к берегу, вытащили пирогу на песчаную отмель и отправились вперёд. Часа через полтора тропинка вывела их к деревне.

При виде чужаков местные жители пустились наутёк. Каин крикнул несколько слов (он знал местный диалект). Они сразу же успокоились. Тем, кто подошёл первыми, Маклай давал подарки: мужчинам — табак и гвозди, женщинам — бусы и полосы красной материи. Вскоре вокруг пришельцев собралась целая толпа.

Пришло время обеда. Им подали на табирах варёные таро, бананы, а также кокосовые орехи.

— Спроси у них, — сказал Маклай Каину, — человеческое мясо они подают в особых табирах или в обычных?

Без тени смущения пожилой папуас обстоятельно объяснил что-то Каину, и тот перевёл:

— Человеческое мясо они варят в обычных горшках и подают на обычных табирах.

Хорошо, что на этот раз гостей угощали только вегетарианской пищей. А то как знать, не положили бы в знак уважения пришельцам по куску человечинки.

— Пусть они принесут мне черепа. За каждый они получат нож.

Ответ был отрицательный.

— Он говорит, — пояснил Каин, — что голову варят в обломке горшка, потому что в целый горшок она не помещается. Потом её разбивают, чтобы достать мозг, а кости выбрасывают. Целых черепов у них нет.

— А женщины едят человеческое мясо?

— Да, все едят. Оно похоже по вкусу на свинину.

— А кого едят?

— Только тех, кто убит на войне. Тех, кто умирает сам, зарывают в землю.

Что и говорить, у этих людей нет никаких гастрономических предрассудков по поводу употребления в пищу себе подобных. Они не устраивают, по-видимому, никаких каннибальских церемоний и не предполагают, будто сила и доблесть погибшего перейдёт к ним (в противном случае не стали бы разрешать женщинам есть человечину).

Удивляет их прагматизм, рациональный подход к человеческому телу. С точки зрения науки они совершенно правы: телесно человек принадлежит к высшим животным, млекопитающим, являясь всеядным, подобно свиньям или медведям.

А может быть, все папуасы Новой Гвинеи действительно были и отчасти остаются людоедами? Помнится, в Бонгу кто-то мимоходом упомянул, что человеческое мясо по вкусу напоминает свинину. Откуда это известно: с чужих слов или из собственного опыта? Скорее всего — последнее. Выходит, он, Маклай, много месяцев жил среди самых настоящих людоедов? Вполне возможно. Просто за это время не было войны и убитых, а потому не было необходимости прибегать к каннибализму. Или всё-таки подобные пиршества у них были, но проходили втайне от него, человека с Луны?

Но почему у цивилизованных людей пропал обычай употребления в пищу себе подобных? Сама постановка вопроса вызывает внутренний протест, словно речь идёт о чём-то недопустимом, противоречащем здравому смыслу. А ведь совсем наоборот: рассуждения папуасов-людоедов вполне согласуются со здравым смыслом, с принципами прагматизма.

Странным образом туземцы островов Адмиралтейства, уже неплохо знакомые с белыми людьми и их цивилизацией, ничуть не утратили навыков людоедства. Напротив, эти привычки усугубились благодаря участившимся междоусобицам.

На одном из островов Маклай однажды зарисовывал татуировку у одной из женщин. Её позвал муж, подъехавший на пироге. Он привёз подарки от своих друзей и в том числе большое деревянное блюдо с едой. Вид пищи пробудил аппетит и у исследователя. Он подошёл к хижине в тот момент, когда женщина сдирала зубами мясо с кости, определённо принадлежащей человеку.

В тот первый и последний раз он воочию наблюдал людоедство. Женщина, евшая с большим удовольствием, передала почти обглоданную кость соседке, по-видимому, родственнице. Своей очереди дожидалась стоявшая рядом девочка лет трёх. В деревянном блюде между таро лежало несколько кусков тёмного мяса.

В другой раз, ночуя на острове Сорри в деревне Совай, он слышал всю ночь голоса женщин, время от времени принимавшихся завывать как по покойнику. Утром он поинтересовался, в чём причина такого горя. Оказалось, оплакивалась случайная смерть свиньи. И в этих краях женщины нередко выкармливали поросят своим молоком, а потому и относились к ним как к собственным детям. Ничего удивительного нет в том, что эти люди, употребляющие свинину, с таким же успехом лакомятся человечиной.

В том же селении у входа в общественный мужской дом находились два деревянных стилизованных изображения мужчины и женщины почти в натуральную величину. У них были свои имена: Нянро и Нидитан. Около мужской фигуры на небольшой подставке лежал череп с шапкой остриженных волос.

Возникало предположение, что это — идолы, которым поклоняются, или обожествлённые предки. В действительности, как пояснили Маклаю, фигуры изображали представителей враждебного племени, убитых и съеденных при постройке этого общественного дома. Значит ли это, что их стали почитать как духов-покровителей дома? Вряд ли. Просто — сохранили память о них. Возможно, не без благодарности за обильные мясные блюда.

На острове Андра Маклай узнал о том, что жители прибрежной деревни подверглись нападению врагов. При этом несколько человек было убито и съедено. В деревне осталось два или три пленника, которых использовали как рабов. Предполагалось, что этим врагам суждено быть съеденными.

В другой раз знакомый малаец Ахмат, который провёл три года на одном из островов, рассказал о случае, который ему довелось наблюдать, а также о местной практике людоедства. Вот что записал Маклай в дневник:

«ЛЮДОЕДСТВО — явление здесь очень нередкое. Туземцы предпочитают мясо людей свинине. Едят его варёным в пресной воде; тело режется на небольшие куски так, чтобы можно было поместить их в горшки. Внутренности, за исключением мозга, сердца и печени, выбрасывают. Человеческое мясо разрешается есть женщинам и детям. После стычек привозят на пирогах или приносят издалека с целью съесть их.

Ахмат уверял меня, что хотя и был очень много раз свидетелем людоедства, но никогда не принимал в нём участия. Туземцы обыкновенно предлагали ему порцию человеческого мяса, но не сердились на него, когда он отказывался. Черепа, которые нередко бывают выставлены в «ум камалях» (мужских домах), в большинстве случаев принадлежат людям, съеденным в этих камалях. Пленников, забранных во время набегов, нередко убивают и съедают, иногда после того, как последние прожили несколько месяцев в деревнях. Исключение из этого правила составляют те из пленников, которые сумеют найти себе в деревнях победителей между молодыми девушками жену. Ахмат уверял меня, что туземцы здесь не очень разборчивы относительно того, каким образом добывать человеческое мясо...