Анри Монфрейд - Приключения в Красном море. Книга 1 [Тайны красного моря. Морские приключения]

Они поют хором глухими голосами, с отсутствующим и остановившимся взглядом, как у людей, пребывающих в гипнотическом состоянии, словно бы устремивших взор внутрь себя, ибо вещи, воскрешаемые ими в памяти, находятся в них самих: деревня с соломенными хижинами, вся зебристая от прозрачных теней, отбрасываемых кокосовыми пальмами; зеленеющее в ясной прохладе родников рисовое поле; светлая ночь, наполненная оглушительным кваканьем лягушек, которое вдруг смолкает, как бы открывая перед путником дорогу тишины.

Я слушаю эти печальные мелодии, поднимающиеся с нижней палубы и напоминающие песни мертвецов, и в сумраке дурно пахнущего трюма, где около двух сотен мужчин оплакивают свою утраченную свободу, пылает Красное море с его золотистыми островами и изумрудными рифами… Я забываю о подлостях и уже не испытываю ничего, кроме жалости к самым моим заклятым врагам.

Мою душу теперь переполняет великолепие моря, пустыни, всех этих безлюдных просторов. Воспоминание о вечной природе вытесняет обиды и горечь. Я уношу в своем сердце это драгоценное воспоминание, единственное мое сокровище, оставшееся у меня от вольной жизни и борьбы со стихией, не оскверненной чувством ненависти. Оно будет светить мне в самые темные ночи, помогая забыть о тяжелых невзгодах.

Но война — это еще и великое приключение.

Вновь родившаяся надежда рассеивает тоску и, отвернувшись от кильватерной струи, змейкой тянущейся по сине-зеленому морю, я обращаю свой взор вперед, к форштевню, рассекающему волны на пути во Францию.

Увы, мне суждено было пережить большое разочарование! Будучи солдатом второго класса, я превращаюсь в такой-то регистрационный номер, в вещь. Я должен слепо повиноваться приказам, действовать не думая! Нет лучше уж сразу погибнуть… Острое легочное заболевание — и через несколько месяцев меня увольняют из армии.

Я подаю прошение, предлагая свои услуги в борьбе с подводными лодками противника, но наталкиваюсь на косность, на непонимание военной администрации, разного рода секретарей, окопавшихся в тылу, холеных и тупых.

Однако я могу еще принести какую-то пользу, хотя натер ноги солдатскими башмаками и вот-вот околею от холода.

Наконец мне предлагают место в конторе, рядом с чугунной печью, всегда раскаленной добела, в помещении, которое освещается газовым светом даже в полдень. Нет, пойти на это у меня не хватило духа…

И я снова отправляюсь к Красному морю, ибо в голове созрел один план…

Начиная с 1910 года было много разговоров об искусственном выращивании жемчуга, и я с интересом следил за исследованиями в этой области. Будучи страстно влюбленным в море, устав от торговли кожами в Абиссинии, я обосновался в Джибути, чтобы претворить некоторые свои мечты в жизнь.

Но обрушившиеся на меня вскоре служебные неприятности свели почти на нет все мои усилия. Я был вынужден отправиться на поиски укромного уголка в Красном море, где можно было бы спокойно трудиться и жить в свое удовольствие. Меня прельстили острова Фарасан, входившие тогда в состав турецких владений. Это вытянутый в длину архипелаг, двести с лишним островов которого раскинулись на коралловой банке длиной двести пятьдесят километров параллельно побережью. Тысячи туземцев плавают там на лодках, занимаясь добычей жемчуга и перламутра. Ежегодно этого товара продается на сумму примерно два миллиона фунтов стерлингов в Адене, Бомбее и Массауа.

Большой остров, а точнее, два острова, разделенные узким рукавом моря — Фарасан-Кебир и Фарасан-Зекир, — как бы являются столицей этого архипелага.

Длиной около двадцати и шириной десять километров, они покрыты достаточно густой растительностью, способной прокормить многочисленные стада коз и диких ослов.

Во время отлива в южной части островов обнажается мощный нефтяной источник. Сейчас им пользуются лишь местные жители, которые смазывают нефтью корпуса своих лодок. В 1910 году одна немецкая компания пробурила скважины, что привело к увеличению потока горючей жидкости. Анализ показал, что речь идет о том же нефтяном слое, который разрабатывался в Египте. В 1910 году, когда грянула война с Италией, эти острова принадлежали туркам. Немцы срочно убрались восвояси, предварительно залив скважины раскаленным свинцом.

В таком состоянии я и обнаружил их в 1913 году.

С политической точки зрения острова Фарасан, расположенные напротив Аравии, обладают немалой ценностью как весьма надежная оккупационная база. Именно там находится Йемен (Счастливая Аравия), где мы имеем некоторое влияние и дружеские связи. Этого не могут сказать о себе англичане и потому щедро сорят там деньгами, пытаясь изменить положение дел.

Если бы на этих островах был размещен гарнизон человек в пятьдесят с канонеркой впридачу, то он был бы в полной безопасности и смог бы при необходимости обеспечить блокаду побережья. Его наличие там оказало бы поддержку торговым предприятиям и способствовало национальным интересам Йемена, а следовательно, и укрепило бы наше политическое влияние. Турки это поняли, точнее было бы сказать, что понять это их заставили немцы, так как после войны с участием итальянцев на островах находился их гарнизон.

Прежде чем покинуть Джибути в 1914 году, я узнал, что острова Фарасан были оставлены турками. Мне сразу же пришла в голову мысль основать там французское поселение и водрузить над островами наши национальные цвета.

Один из моих друзей, живущий в Париже, господин Жан Пэссо, который уже оказывал мне помощь в опытах по разведению жемчуга, поддержал меня, и мы создали небольшую ассоциацию с тем, чтобы вернуться к этому проекту.

Однако я не мог действовать, не получив одобрения своего правительства, из-за войны: шел май 1915 года. Господин Дальбиез, депутат и друг моей семьи, предложил свои услуги и представил меня министру колоний господину Думергу.

Я никогда не видел ни одного министра вблизи и потому вдруг жутко оробел, когда торжественный привратник открывал двойные, обитые кожей двери в его кабинет.

Однако приветливая улыбка, которую до сих пор сохраняет наш бывший президент, быстро рассеяла мое смущение. Меня сразу же покорил этот человек с насмешливыми, то наивными, то лукавыми, но по-настоящему добрыми глазами. Так что я смог вполне непринужденно изложить свои планы, и министр их одобрил.

Однако он заметил, что мое предприятие в настоящий момент не может носить какого-либо официального характера, но что позднее его коллеги из министерства иностранных дел, оказавшись перед лицом свершившегося факта, сумеют извлечь из него пользу.

Ободренный выраженной поддержкой, впрочем, вполне платонического свойства, я отбыл в Джибути, где меня ждал парусник «Фат-эль-Рахман», великодушно выкупленный у таможни моим другом Шабо.