Морис Монтегю - Король без трона. Кадеты империатрицы

В тот день, сам не зная зачем, он как безумный следовал за экипажем своей волшебницы; видел, как она вошла во дворец Боргезе, и с тех пор проводил дни и ночи вблизи ее роскошного жилища.

Он изучил порядки дома и ко времени ее прогулки всегда был тут; он — наследник благороднейшего рода, наследник королевской семьи — обнажал голову и низко склонялся перед этой корсиканкой, принимавшей участие в деяниях своего брата-узурпатора.

Она должна была невольно заметить его, его высокий рост и гордую осанку. Наконец она улыбнулась ему. Капризная и своевольная, вся под властью минутных впечатлений, Полина не могла пренебречь этим безмолвным, упорным поклонением.

В тот же день, со всей смелостью своего возраста и характера, принц явился к ней, во дворец Боргезе, решившись открыть ей свое чувство, готовый пожертвовать даже жизнью, лишь бы не остаться для нее простым прохожим, покорить ее в свою очередь, ничем не пренебрегая, чтобы добиться победы.

Она приняла его из любопытства, под его ложным именем, и дерзко спросила, какой милости он ждет от нее.

Он мог теперь видеть вблизи это дивное создание, это физическое совершенство и в то же время самую испорченную, самую эксцентричную из женщин того времени. Полина Боргезе исполняла все свои минутные капризы, была способна на какую угодно выходку под влиянием своей фантазии. Она позировала обнаженная перед знаменитым скульптором Кановой, чем вызвала восторг художника и его славу, как и вечное восхищение потомства. Она обожала сама себя, не зная пределов своим самым сумасбродным фантазиям и желаниям. Она носила прозвище, которым чрезвычайно гордилась, — за ее кокетливость и изящество ее прозвали «царицей моды».

В двадцать два года Полина Бонапарт овдовела после смерти своего мужа, генерала Леклерка, а на двадцать третьем снова вышла замуж за блестящего Камилла Боргезе. Она не любила своего второго мужа, как и первого, но вышла за него ради титула принцессы, а главное, ради прельщавших ее бриллиантов громадной стоимости.

Такова была эта женщина, которую в детстве Наполеон называл Полеттой.

Добившись приема, потерявший голову Гранлис, указывая на окружающих ее фрейлин, молча подал принцессе открытое письмо, где он говорил о своем действительном звании и отдавался всецело в ее власть. Письмо кончалось следующими строками:

«Я прошу у вас одного: если вы не дадите мне никакой надежды, то передайте меня своему брату, и дело будет кончено. Это мое единственное желание».

Читая это послание, принцесса покраснела и ее рука дрогнула. Она подняла взор на стоявшего перед ней молодого человека, ожидавшего своего приговора, пристально всматриваясь в его лицо.

Кто это? Сумасшедший, искатель приключений или действительно тот, за кого он себя выдает? Казалось, он был слишком молод, чтобы так нагло лгать, и, несмотря на свое очевидное волнение, нисколько не походил на сумасшедшего. Его осанка, его изящное платье говорили за него… Значит…

Приключение становилось занимательным.

Оправившись от мимолетного волнения, принцесса взяла карандаш, набросала несколько строк на поданном письме и, отдав его обратно Гранлису, отпустила его любезным жестом.

Он молча поклонился и вышел из комнаты, не будучи в состоянии произнести ни одного слова.

— Ну, этот не болтлив! — заметил кто-то из присутствующих.

— «Этот»? — с негодованием воскликнула Полина, вспомнив о происхождении де Гранлиса, более знатном, чем чье бы то ни было, не исключая ее собственного.

Этим было сказано все: она уже защищала его.

Выйдя на улицу, Гранлис нетерпеливо развернул письмо. Там было написано следующее:

«Я не выдам вас брату. Дайте возможность видеть вас. Я посмотрю и обдумаю… Немедленно уничтожьте письмо».

Гранлис пришел в восторг; она не гнала его, позволяла себя видеть, значит, она поверила ему! Голова у него кружилась от счастья. Ведь ему было только двадцать лет!

Как они увидятся снова, где и когда — он не мог себе представить. От Полины Бонапарт можно было ожидать всего, смелостью и дерзостью она не уступала своему брату. Но ей нельзя было покорять себе царства, и она довольствовалась тем, что ночью, переодетая мальчиком, бегала по улицам, посещая кабачки итальянских портов, смешиваясь с толпой пьяных матросов, чокаясь с ними своим стаканом, распевая их циничные песни. Основываясь на этом, Гранлис был уверен, что она сумеет найти выход, обладая умом, способным на все хитрости, на самые сложные, запутанные интриги. Конечно, она устроит встречу, здесь или там, днем или ночью.

Так оно и было: они виделись наедине то тут, то там.

Гранлис рассеял ее последние сомнения, доставил ей доказательства, убедил ее вполне тем легче, что она заинтересовалась им лично, его наружностью и изяществом породы, унаследованным им от своей матери. Как мужчина, он нравился ей так, как не нравился еще никто до сих пор. Кроме того, ее занимал их маленький заговор, их тайна.

Однажды вечером она в серьезном разговоре, призывая его к смелости, открыла Гранлису путь к блестящему будущему. Она сказала ему:

— Вы готовы на все, чтобы быть любимым мною… Вы предлагаете мне в доказательство этого отказаться от своих законных прав, от требования обратно родительского трона… Совершенно напрасно, дитя мое, я хочу совсем не этого. Слушайте меня внимательно! С вами говорит сестра Наполеона. Я не глупа и искренняя, я долго размышляла. Я хочу, чтобы вы сами вернули себе утраченное наследство, своими собственными руками. Теперь время людей энергичных, с сильной волей. Вспомните слова Вольтера: «Императором сделался счастливый солдат»… так вот: поступите в императорское войско, оставшись французом и теперь.

Гранлис широко открыл глаза: эти слова превосходили все его ожидания и предположения.

Между тем Полина продолжала, не обращая внимания на его удивление:

— Станьте солдатом, заслуживайте чины под начальством моего брата. Сделайте то, что делали другие: Бонапарт, Гош, Марсо; в двадцать пять лет будьте генералом, а в тридцать станьте маршалом, но, подымаясь благодаря своим собственным силам по ступеням общественной лестницы, продолжайте хранить тайну своего происхождения. Придет день, когда настанет время открыть ее. Это будет тогда, когда покрытый славой Наполеон признает в вас бесстрашного вождя, смелого, как Ланн, пылкого, как Мюрат… Тогда моя мечта может превратиться в действительность. Наполеон, не имеющий потомков, может подумать о вас, законном наследнике короны, может усыновить вас, соединив прошлое с настоящим, сделать вас королем, даже императором, после себя… Сейчас вы удивились моему предложению служить во французской армии, а между тем эти полки — ваше законное убежище, их форма — для вас лучшая защита: не среди гренадеров Франции будут искать вас наемные убийцы ваших дядюшек! Понимаете ли вы это?