Сьюзен Зонтаг - Поклонник вулканов
- Название:Поклонник вулканов
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Новости
- Год:1999
- Город:Москва
- ISBN:5-7020-0995-9
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Сьюзен Зонтаг - Поклонник вулканов краткое содержание
Поклонник вулканов - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Уже предвижу: следует приготовиться к тому, что произойдет дальше, — говорил собеседник, когда в этом месте Кавалер выдерживал эффектную паузу.
— После этого король, держа невесту под руку, торжественно выходил на балкон. Толпа опять ревела, почти с тем же азартом, что и при появлении стада. Король благосклонно воспринимал приветственные крики, а в этот момент к другим балконам и окнам дворца спешили главные придворные, наиболее уважаемые гости, члены дипломатического корпуса, фавориты короля и его приближенные.
— А я слышал, что самым первым фаворитом короля были как раз вы, — перебивал собеседник.
— Да, — подтверждал Кавалер, — я тоже присутствовал на том празднестве.
Затем со стен замка Сант-Элмо раздавался пушечный залп — сигнал к началу набега на гору. Жадная до дармовщины огромная изголодавшаяся толпа с истошными воплями прорывала цепь солдат, а те поспешно отводили напуганных лошадей в безопасные места, поближе к стенам дворца. Первыми к горе прорывались молодые люди из числа тех, кто пошустрее и покрепче. Распихивая и расталкивая друг друга, молотя кулаками, лягаясь, елозя на коленях, они проворно взбирались на гору, срывая по пути провизию. Вскоре гору облепили со всех сторон, словно налетел рой пчел: одни продолжали карабкаться все выше и выше, другие, ухватив добычу, торопились спуститься вниз, третьи, устраиваясь поудобнее прямо посреди горы, разбивали кувшины и ломали корзины, тут же набивая рот всякой едой или бросали куски вниз, прямо в протянутые руки женщин, детей и других слабаков. В это же время многие принимались резать скот, привязанный у подножия горы. Трудно сказать, какую часть у животного старались отрезать в первую очередь. В него вонзалось одновременно несколько ножей. Кто-то отрезал нос — пахло свежей кровью и навозом; другой под истошные вопли и визги животного отрезал у него уши (а в это время орали те, которых оттерли от подножия горы); третий вырезал глаз у бедной скотины, и та билась в предсмертной агонии. Наконец, появлялись в толпе несчастные, которые, впав в безумие при виде всей этой вакханалии и слыша к тому же аплодисменты и подбадривающие выкрики, несущиеся с балконов и из окон дворца, вонзали свой нож или кинжал не в свиную или козлиную тушу, а в шею наклонившегося рядом такого же бедолаги.
Надеюсь, что мои слова не вынудят вас считать, что из дворца исходят указы, поощряющие низменные инстинкты, — прерывал свой рассказ Кавалер. — В большинстве случаев королевские указы довольно уместны.
— Да конечно же, — восклицал собеседник, — если учитывать первобытную жестокость человека, а не вопросы справедливости и несправедливости, и этим все сказано.
— Вы бы удивились, — продолжал далее Кавалер, — узнав, сколь ничтожное время требовалось, чтобы растащить всю эту гигантскую гору. Теперь, правда, ее растаскивают еще быстрее. Вот, например, в прошлом году животных разорвали на куски прямо живьем. Наша молоденькая королева из Австрии так возмутилась этим кровожадным и низменным представлением, что вымолила у короля позволение ввести кое-какие запреты на подобный обычай. Король, откликаясь на ее мольбы, повелел, чтобы быков, телят и свиней предварительно закалывали мясники и подвешивали разделанные туши на заборчике. Это его указание остается в силе и поныне. Как видите, — заключал Кавалер, — прогресс наблюдается даже здесь, в этих не столь цивилизованных местах.
Как же удавалось Кавалеру рассказывать собеседнику обо всех безобразиях, творимых королем? Описать их просто-напросто невозможно. Не мог же он поймать и закупорить в пузырьки испускаемый королем зловонный воздух, а затем выпустить его перед носом слушателя или отправить пузырьки по почте своим друзьям в Англии, которых он развлекал подобными рассказами. Так он проделывал только с серой и солями из вулкана, регулярно посылая их в Королевское научное общество в Лондоне. Не мог же он позвать слуг и приказать им принести бадью, полную крови, и, погрузив руки по локоть, продемонстрировать, как король самолично выпускал кровь из сотен диких животных, убитых им во время бойни, которую он называл охотой. Не мог он также наглядно изображать, как король, зайдя ближе к вечеру на портовый рынок, продает там дневной улов рыб-мечей.
«Как? Неужели он торговал рыбой, которую поймал самолично?» — недоуменно восклицал собеседник.
«Ага, да еще при этом ожесточенно торговался, — подтверждал Кавалер. — Но нужно добавить, что вырученные деньги он кидал своей свите из портовых бездельников и лоботрясов, которые вечно увязывались за ним».
Хотя Кавалер и оставался ловким придворным, актером он был никудышным. Он не мог изобразить короля даже на мгновение, чтобы поточнее продемонстрировать королевские повадки. Чтобы быть актером, мужества и энергии не требуется. Он всего лишь рассказывал о том, что видел, а при пересказах точная одиозность виденного несколько сглаживается и нередко теряются всякие нюансы. В этом царстве гипербол, преувеличений и перехлестов король и его поступки — всего лишь один из штрихов. Поскольку же при рассказах Кавалер прибегал лишь к словам, то он мог только кое-что разъяснять (например, почему король был необразован, почему у знати превалировали закоснелые предрассудки), снисходительно подкорректировав ситуацию или представив ее в смешном виде. Разумеется, Кавалер мог иметь (и имел) собственное мнение (он просто не умел рассказывать бесстрастно, безразлично о том, что сам видел) и, высказывая его, поневоле преуменьшал значение факта, обелял его, приглушая, а то и совсем удалял дурной запах или привкус.
Обоняние. Вкус. Осязание. Точно описывать эти чувства он был не в силах.
Вот легенда, вычитанная Кавалером в книге одного из тех нечестивых французских авторов, сами имена которых заставляли Кэтрин тяжело вздыхать и недовольно морщиться.
Представьте себе парк с прекрасной статуей женщины. Нет, не так — со статуей прекрасной женщины. Статуя, то есть женщина, сжимающая в руках лук и стрелы, не одета, то есть она как бы голая, лишь на бюст и бедра накинута мраморная туника. Это не Венера, а Диана (всегда изображаемая со стрелами). Она прекрасна, с лентой на локонах, но красота ее неживая. Ну а теперь, говорится в легенде, вообразите себе некоего человека, который может оживить статую. Имеется в виду Пигмалион, но не скульптор, не тот, кто изваял статую Галатеи. Наш воображаемый человек нашел богиню охоты в саду, она стояла на пьедестале, размеры ее превышали обычные, человеческие. И вот он задумал провести над ней эксперимент, то есть поставить научный опыт педагогического свойства. Статую создал кто-то другой и бросил тут. И вот она стала собственностью того, кто нашел ее. Но человек не воспылал к ней безрассудной страстью. Зато, имея склонность к нравоучению, возжелал узреть Диану во всей яркой и пышной красе. (Может, потом он и влюбится в нее и наперекор своему убеждению захочет закрутить с нею любовь; но это уже будет другая легенда.) Итак, он приступил к задуманному осторожно, с умом, как и подобает проводить любые эксперименты. Желание отнюдь не подстегивало его, не вынуждало добиваться задуманного в мгновение ока.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: