Святослав Воеводин - Ратник княгини Ольги

– Зачем ей на мой перстень глядеть, – возразил племянник, выделяющийся своей диковинной клиновидной бородой и завитыми концами волос.

– Не спорь, – ощерился Владислав. – Дашь маху, все пропало. И себя погубишь, и нас под пытками выдашь.

– Когда камень внизу, его легко поддеть ногтем, – пояснил Феофан. – А так… – он показал, – ежели перстень надет правильно, то требуется сноровка большая.

– Вот и упражняйся, до вечера еще далеко, – велели ему.

«Вечером же пир назначен, – ужаснулся Ясмуд. – Святославу пятнадцать лет нынче исполняется. Гостей званых сотни две, а среди них и эти гады подколодные. Ну ладно, глядите у меня!»

Не высовываясь из своего укрытия, он проследил, как заговорщики запрыгнули на коней и поскакали в разные стороны, явно не желая, чтобы их видели вместе. Все четверо приехали на встречу без слуг и гридней. Если бы не настырная Василиса, Ясмуд никогда не забрел в это безлюдное место и зловещий замысел был бы приведен в исполнение.

Ну не провидение ли господне?

Спохватившись, Ясмуд вышел на дорогу и, убедившись, что никто его не видит, во все лопатки побежал к городским воротам. Путь оказался неблизкий. Задыхаясь и обливаясь потом, Ясмуд наконец добрался до княжеского терема.

– Сдурел, дядька? – сострил Святослав, беседовавший на крыльце с Малушей. – Сивый мерин уже, а скачешь, как жеребчик, задравши хвост.

Все, кто услышал шутку, рассмеялись. Ясмуд закусил губу и, не глянув на Святослава, вошел в терем.

За минувшие месяцы их отношения вконец испортились. Парень мстил Ясмуду за близость с матерью, срывая на нем раздражение, привередничая и строя злые козни. Кто-то рассказал Святославу о ночных визитах дядьки в княжеские покои. На чужой роток не накинешь платок.

Ольга приняла Ясмуда в светелке, примыкающей к палате.

– Быстро сказывай, что там у тебя? – потребовала она, недовольно косясь на сырую рубаху Ясмуда. – Почему такая срочность? У меня бояре собрались, потом надо к пиру готовиться.

– Про пир я как раз и хочу упредить, – затараторил он, все еще задыхаясь после бега.

Выслушав рассказ о тайном совещании в лесу, Ольга ударила кулаком по ладони.

– Я так и знала, – процедила она. – Никогда не доверяла Якиму.

– Зачем же при себе держала? – удивился Ясмуд.

– Чтобы на виду был, – пояснила Ольга. – А про племяшей и думать забыла. Феофан недавно из Ливонии [20] Ливония – историческая область (со второй четверти XIII века по 1561 Ливонская Конфедерация) на территории современных Латвийской и Эстонской республик. воротился. Напросился, чтобы его рядом со Святославом посадили, а значит, и со мной. Вот змееныш! Сейчас же повелю всех схватить и смерти предать.

– Нельзя, княгиня!

– Ты чего испужался?

– Я мог ошибиться, – сказал Ясмуд. – А вдруг мне про перстень почудилось? До них все же далековато было…

– И про Святослава почудилось? – прищурилась Ольга.

– Не знаю, не скажу. – Он виновато покрутил головой. – Допросить бы сперва надо. Нет, нельзя!

– Что опять не так? – спросила она недовольно.

– Под пытками тебе что угодно покажут.

– Твоя правда. Ладно, придумаю, как проверить. Сейчас уходи, а вечером чтобы был на пиру. Сам все увидишь.

Ясмуд поморщился. Ольга – тоже, только выражения лиц у них были разные. Если он испытывал неловкость, то в ней закипало раздражение.

– Ну? Что еще, что? – воскликнула она нетерпеливо. – Говори, не тяни ерша за хвост.

– Твоему сыну не понравится, если я на пиру буду.

– Достаточно того, чтобы мне нравилось, – отрезала Ольга.

– И все же не сажай меня с вами за один стол, – попросил Ясмуд. – Не хочу Святославу праздник портить. Он все еще дорог мне.

– Сядешь, где пожелаешь. Я столовых предупрежу.

Не дожидаясь благодарности и не расщедрившись хотя бы на «спасибо», Ольга отправилась заниматься делами, а Ясмуд покинул ее покои.

На пир он явился с чисто вымытыми, уложенными на пробор волосами, в своей лучшей одежде и новых сапогах, поскрипывающих при ходьбе. Ремень с ножнами оставил дома, заменив его плетеным пояском, стягивающим рубаху на талии. Изумрудный кафтан был ему тесноват в груди, но Ясмуд терпел. Он знал, что нарядился подобным образом в последний раз.

Гости собирались загодя, рассаживаясь на лавках за длинными столами, установленными прямоугольником. Дюжие парни в красных рубахах определяли им места согласно спискам в руках распорядителей пира. Каждому хотелось устроиться поближе к главному столу, чтобы находиться на виду у княгини и ее окружения, однако порядок был один для всех и оспорить его не удалось никому.

В трапезной становилось все многолюднее, все шумнее, все душнее. Зная, как не любит княгиня сквозняков, окно открыли только одно. Из кухни тянуло такими вкусными запахами, что хотелось немедленно наброситься на холодные закуски. Кое-кто украдкой совал в рот колечко копченого угря, лепесток квашеной капусты или соленый помидорчик. Прямо перед Ясмудом стояла миска с блестящими, будто лакированными рыжиками, но он крепился, не давая волю рукам.

С завтрашнего дня он намерен отказывать себе во многом, так что пора привыкать.

Ольга и Святослав вошли в залу в окружении избранных, которым предстояло делить с ними трапезу за одним столом. Еще недавно и Ясмуд неизменно оказывался в их числе, но теперь он был рад находиться в отдалении.

Четверо названных им бояр находились в свите княгини, и все расположились рядом и напротив нее. С этой минуты Ясмуд почти не сводил с них глаз, рискуя пронести кусок мимо рта. Он почти не слышал голосов вокруг, не замечал, кто сидит поблизости, не разбирал вкуса яств. Когда все вставали, чтобы выпить за здравие юного князя, он вставал тоже, но делал лишь глоток или два и отставлял чарку в сторону. Звенела посуда, звучали речи, гул голосов делался громче.

Потом общее бормотание прорезал звонкий голос Ольги:

– Ну-ка, выпей сам из этой чаши. Давай, пей свое вино, а я погляжу.

Головы пирующих повернулись, все взоры обратились к Феофану, застывшему с протянутой рукой.

– Пей! – приказала Ольга еще резче. – Ну-ка, помогите боярину, а то с ним столбняк приключился.

Подбежали дюжие гридни, подняли с лавки сопротивляющегося Феофана, запрокинули ему голову и стали заливать в рот вино из отобранной чаши. Ясмуду стало плохо видно, потому что соседи вставали и даже забирались на лавки, чтобы не пропустить зрелище. Протолкнувшись вперед, он увидел, что Феофан уже не стоит, а сидит на полу, раздирая руками горло. Не дожидаясь, пока он упадет и, захлебываясь пеной, засучит ногами, Ольга выкрикнула:

– Взять этих троих!

Ее палец поочередно указал на Якима, Серко и Владислава. Гридни действовали споро и слаженно. Оглушили Якима, который попытался обороняться схваченным со стола ножом. Заломили руки бросившемуся к окну Владиславу. Княжеская свита завороженно следила за происходящим. Святослав стоял на кресле, вцепившись белыми пальцами в плечо матери.