Евгений Положий - Иловайск: рассказы о настоящих людях

— Казачки, — говорит Шева. — «Всевеликое Войско Донское». Видишь, как придурковато одеты? Папахи, штаны с лампасами, будто в цирк приехали. Вояки из них никакие, зато мародерничать — всегда в первых рядах.

В Грабском с начала августа стоит украинский блокпост (4001), его охраняет 40-й батальон теробороны «Кривбасс». Как бойцы тут выдерживают постоянные артобстрелы и наскоки сепаратистов, трудно сказать, но выдерживают. В середине августа наши бойцы помогали им зачищать село, с тех пор ситуация с обстрелами мало изменилась, правда, теперь они отвечают обстрелами на обстрел и держат сепаратистов на расстоянии. Нас привет­ствует молодой двадцатидвухлетний лейтенант-танкист с позывным Глеб. Рядом с ним мохнатый пес с позывным Полковник гоняет курицу с позывным Прапор. Через Грабское будут снабжать подразделения, которые зайдут в Иловайск, так что от стойкости 40-го тербата, 17-й танковой и других подразделений, которые держат тут оборону, во многом зависит судьба предстоящей операции. Капитан Апис и лейтенант Глеб заходят в город на четырех «коробочках» вместе с нами. «Кривбасс» геройски дер­жит такие же блокпосты, блокируя основные пути к Иловайску, еще на трех трассах. На одном из них бойцам приходится особенно тяжело. У них ранен и госпитализирован командир, нужна броня, но никакой брони им не дают, вообще ничего не дают и ничего не говорят, кроме мата по рации и бодрой, но тупой команды: «Держаться!» И они держатся. Когда смотришь на таких парней, начинаешь уважать свою страну.

В Иловайск мы входим со стороны села Кобзари легко, без огневого контакта. Как и предполагал Семен, нас здесь не ждали. Быстро заняв и зачистив несколько кварталов с частными домами, мы укрепляемся и расставляем дозоры по периметру, штаб и база располагаются в школе. Мы не встретили здесь пока ни одного сепаратиста, а все местные жители из-за двухсторонних обстрелов сидят по подвалам и не решаются даже поднять головы.

Шева рывком открывает двери погреба, я кричу вниз:

— Всем выйти с поднятыми руками! Оружие бросать на землю перед собой! — Палец — на спусковом крючке, в руке — граната. Если мне покажется что-то подозрительным, я обязательно ее брошу вниз.

Из подвала выходят только дети, женщины, старушки и старики. Они очень боятся нас, это очевидно. Для них мы — каратели, бандеровская сволочь:

— Всех, кому за шестьдесят, вы расстреляете, — вполне серьезно рассказывает о наших планах милая бабушка в белом платочке. — А тех, кто старше пятнадцати, заберете в трудовые лагеря Коломойского.

Они удивлены, что практически все «каратели» говорят на русском языке, и не готовы принять этот факт как данность, подозревая нас в лингвистическом подлоге.

— Вы откуда сами? Зачем пришли к нам? — бросаются мирные вопросами, как комьями грязи. Они голодные и злые.

Некоторые бойцы называют города и поселки Донбасса, откуда они родом, показывают свои паспорта с пропиской, и местные начинают потихоньку оттаивать и даже берут еду, которую мы предлагаем.

— Они если не все, то процентов восемьдесят — точно против нас, — говорит, раскладывая сухпаек перед отбоем, Шева. Это наш первый прием пищи сегодня, мой первый завтрак на красной земле Донбасса. Конечно, не такая она уж и красная, но и не такая черная, как у нас, это точно. Зато ночи здесь — словно уголь, чернее «Черного квадрата».

— Зачем нам этот город? Эта земля? Этот, пропитанный пылью, воздух? Что нам тут делать? Нас тут никто не ждет. Это же не люди, это — телезрители. У них Кисилев головного мозга! — делюсь впечатлениями после общения с местным населением.

— Перевоспитывать! — зло отвечает Шева. — Только перевоспитывать — лагерями Коломойского! А если серьезно, то докторской колбасой, хорошими зарплатами, вкусными апельсинами, желательно, не наколотыми, шоколадными конфетами Порошенко — в прямом и переносном смысле. Телезрители — они тоже люди, они вкусно кушать хотят. И это — наша земля, и неважно, какого она цвета. Через пару дней посмотрим, что ты скажешь.

На самом деле это не смешно — здесь, на украинской территории, нас, граждан Украины, большинство местных жителей считают врагами. Но парадокс в том, что из-за таких, как они, мы и находимся здесь. Какой-то замкнутый круг. Шева со мной не соглашается. Зевая, он говорит, что я пытаюсь переложить ответственность за войну на какую-то отдельно взятую группу людей, а это неправильно.

— Ничего я не пытаюсь перекладывать, — возражаю я, — кроме рюкзака под головой!

— И автомата!

«Ладно, — думаю я, — посмотрим, что ты скажешь через пару дней, если земля действительно покраснеет...»

Штурм. Между знанием и верой

Что может сделать маленькие города или села всемирно извест­ными? Древность их храмов, как Маалюля и Саидная, или гении, которые в них родились, как Зальцбург. Легендарные фестивали, которые в них проходили, такие, например, как Вудсток. Священные реки, которые протекают сквозь них, как у индусов Варанаси, или священные горы, что высятся рядом, как у китайцев, или смертоносное извержение вулкана, который уничтожил и засыпал пеплом Помпею. Но самый короткий и самый верный путь для городков и сел к всемирной славе — это война. Кто знал о существовании Аустерлица, Ватерлоо или Бородино до знаменитых битв, которые произошли в их окрестностях? Кто слышал о Конотопе или Аламо? Или Перл-Харборе? Что знали мы об Иловайске до того, как прочитали о нем в Википедии, кроме того, что это — маленький городок на востоке Украины недалеко от границы с Россией? До того, как пришли сюда?

«Город районного значения. Донецкая область, Харцызский городской совет. Основан в 1869 г. Город с 1938 г. Площадь 10,8 км. Высота центра 195 м. Официальный язык — украинский, русский. Население — 16 143 человека (2011). Плотность — 1632 чел./км2. Телефонный код 6257. Почтовый индекс 86793...

...Иловайск основан... как разъезд № 17 на железнодорожной линии Харьков—Таганрог. Назван по имени Иловайских, по родовым землям которых в этих местах пролегла дорога. После по­стройки Второй Екатерининской железной дороги (Долгинцево — Волноваха—Иловайск—Дебальцево) в 1902—1904 гг. Иловайск стал узловой станцией...»

Теперь, когда мы здесь, мы знаем об этом маленьком городе значительно больше. Мы знаем, что Иловайск разделен на две примерно равные части глубокой балкой и железнодорожными путями. Мы знаем, что большой мост взорвали сепаратисты, и теперь на другую сторону людям можно попасть только через узкий пешеходный мостик или под ним, а технике — только в объезд. Мы знаем, что на нашей стороне города, которую мы заняли вчера, находятся депо, мастерские, управление железной дороги, другие, еще не обследованные нами объекты, что здесь есть детский садик, куда вот-вот должен зайти батальон «Днепр-1», и есть школа, где обосновался «Донбасс». Мы также точно знаем, что сил захватить и удерживать город у нас недостаточно. Но мы верим в свою удачу, она нас еще не покидала на этой войне. Но иногда между знанием и верой лежит непреодолимая пропасть.