Сергей Реутов - Легенды бандитской Одессы

В начале 1890-х полиция изъяла и передала музею большое количество поддельного мрамора, на котором мошенники, малограмотные люди, выбивали греческие надписи, не зная даже греческих падежей.

Да, кстати об этих самых падежах. Шепсель начал с изучения настоящих греческих надписей на плитах. И мог с уверенностью сказать, что с падежами там тоже далеко не все было гладко. Ну чего требовать от греков? Древние же…

Беда была в том, что греческие консультанты Гохманов тоже оказались фармазонами. Забавно то, что это были студенты того самого фон Штерна в Новороссийском университете. Шепсель сделал выводы и нанял «очень приличного человека» — профессора из Киева. И с падежами сразу стало все хорошо. Как и с товаром — теперь он был просто безупречен.

Но тут, как назло, мода на античность стала увядать: в 1897 году под Киевом археолог Викентий Хвойка нашел материальные остатки энеолитической культуры и по месту находки назвал ее «трипольской». Вместе с модой от берегов эллинистической культуры отхлынули и деньги. Нужно было менять курс. И Шепсель уже знал, куда именно.

Оставшиеся в лавке «липовые» плиты старший Гохман продал Одесскому археологическому музею, разумеется, после экспертизы фон Штерна, «учителя и наставника». Но даже младший Гохман не догадывался, что афера с плитами — это тоже этап той самой, большой и невероятной аферы. Аферы века.

В 1893 году Шепсель Гохман из уважения к учителю, приват-доценту фон Штерну, преподнес ему осколок древней мраморной плиты. Причем заметим, не продал музею, а именно преподнес в дар. По-немецки дотошный фон Штерн перевернул всю библиотеку и нашел изображение и описание основной части плиты!

Ее обнаружили в далеком уже 1822 году. На плите был высечен декрет: скифский царь Сайтаферн угрожал жителям Ольвии. Богатый купец Протаген принес варвару в дар 900 золотых. Царь намек понял и пощадил город. Нижняя часть декрета, точнее, плиты, была отбита. И текст декрета окончания не имел.

На осколке же плиты, которую Гохман подарил учителю, обнаружились окончание декрета. Теперь было ясно, что, помимо золота, в дар царю была преподнесена драгоценная тиара, которую ювелиры Ольвии изготовили специально для безжалостного вождя варваров. На плите нашлось и описание тиары. Фон Штерна поразило это описание на осколке плиты. И приятно порадовало, что Шепсель безвозмездно пожертвовал его музею…

А теперь перенесемся в прекрасный Париж 1894 года. В Лувре появляется венский маклер Шиманский, время от времени поставлявший ценные экспонаты в музеи Вены и Парижа. Он привозит предложение от антикваров Одессы — те предлагают купить свежевырытый ольвийский клад. Цена была достаточно высокой даже для такого музея, как Лувр, — Шиманский запросил 200 тысяч франков (в конце XIX века на эти деньги можно было купить 58 килограммов золота). Дирекция музея согласилась, что цена просто невероятная, — покупку такого масштаба должен был дозволить французский парламент. Но тут за честь прекрасной Франции вступаются меценаты — они ссужают Лувру необходимую сумму.

В назначенный день в музей прибывает бесценное приобретение — золотая тиара царя Сайтаферна. Та самая, более двух тысяч лет назад описанная на удачно найденном осколке плиты. Но музейные ученые — люди недоверчивые. Несмотря на экспертизы, проведенные ранее в Вене, они организовывают новую и приглашают знаменитых специалистов Рейнака, Мишона, Бенуа и Молинье. Ученые господа сошлись во мнении, что привезенная реликвия и есть настоящая тиара Сайтаферна, описанная в ольвийском декрете.

Тиара представляла собой куполообразный шлем высотой 18 см из чистого золота. По нижнему фризу шли изображения сцен жизни и быта скифов, а по верхнему — иллюстрации к сюжету гомеровской «Илиады». Фризы разделяли изображение крепостной стены Ольвии и надпись на древнегреческом: «Царю великому и непобедимому Сайтаферну. Совет и народ Ольвии». Тиара сохранилась замечательно, работа была просто изумительной. Лишь в одном месте виднелась небольшая вмятина, напоминающая след от удара мечом. Но неповторимые изображения не пострадали. Сопоставление элементов резьбы происходило по описанию в специализированном археологическом издании. Так совпало, что сообщение с описанием тиары Сайтаферна на древней плите было размещено в археологическом журнале рядом с выступлением приват-доцента фон Штерна на IX съезде археологов, проходившем в Вильно. Доклад господина фон Штерна назывался «О подделках классической древности на Юге России». Подлинность тиары подтверждали также и знаменитые археологи: венские профессора Бендорф, Шнейде и Борман, а также французские — де Вильфос и Рейнак. Вывод был однозначным: удивительная находка представляет огромную историческую и не меньшую художественную ценность.

И вот наконец свершилось: 1 апреля 1896 года (день дурака во Франции отмечали уже четыре века!) Лувр приобретает тиару. И более семи лет тиара остается украшением коллекции знаменитого музея.

Находка была столь драгоценна, что за осмотр тиары брали дополнительную плату, продавая специальный билет для посещения зала, где она экспонировалась. Но очереди все равно выстраивались, и немалые. Так было до 1903 года, когда триумфом тиары заинтересовались газетчики. В газете «Фигаро» было опубликовано скандальное заявление некоего ювелира Мажанса о том, что это он изготовил тиару, получив за работу четыре с половиной тысячи франков. А через несколько дней была опубликована другая телеграмма — ее автором был переехавший из Одессы в Париж ювелир Лифшиц. Он утверждал, что сам был свидетелем того, как тиару изготовил другой одесский ювелир — Израиль Рухомовский.

После этой публикации газетчики нашли в Одессе упомянутого ювелира Рухомовского. Поначалу ювелир, прекрасный чеканщик и гравер, отказался от какой бы то ни было причастности к изготовлению драгоценной тиары. Но через некоторое время ювелир передумал и подтвердил, что готов выехать в Париж и доказать, что тиара — его рук дело. За визит он потребовал 1200 франков. Жадные до жареных фактов газеты оплатили эту поездку.

Рухомовский привез в Лувр модели, рисунки и чертежи, по которым изготавливалась драгоценная тиара. Французы решили подойти к делу со всей серьезностью и собрали комиссию под председательством профессора Клермон-Гане. На ней присутствовали видные ученые, историки, ювелиры и искусствоведы. Комиссия для начала провела беседу с Рухомовским и поразилась тому, насколько он невежественен в истории и археологии. Профессора в один голос утверждали, что настолько малограмотный человек не мог создать тиару. Более того, ювелира чуть ли не заперли в мастерской, выдав инструменты для чеканки и золотой лист.