Коллектив авторов - Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 2

Анализ работ М. И. Лациса показал, что он, являясь одним из идеологов красного террора, призывал к уничтожению буржуазии как класса. При этом говорить о мягкотелости и толерантности одного из первых историков-публицистов ВЧК не приходится. Такая ситуация отчасти объясняется происхождением самого Мартына Ивановича. Будучи выходцем из бедной крестьянской семьи, он на своем примере испытал вся тягости положения этой категории населения. Поэтому М. И. Лацис хорошо понимал чаяния бедных, акцентируя внимание в своих трудах на материальных, национальных и конфессиональных аспектах в противостоянии чекистов и представителей белого движения. Важно отметить, что эмоциональность изложения материала, отсутствие нарциссизма указывают на то, что автор увлечен своим делом и интересы революции ставит выше личных. Для М. И. Лациса, как и для других руководителей ВЧК, характерна глубокая преданность делу революции.

Псковская губерния в 1918 году стала одним из важнейших регионов послереволюционной России, где решались судьбы страны. Защита суверенитета, безопасности государства от внешних и внутренних врагов на псковской земле происходила в условиях немецкой оккупации и начинавшейся Гражданской войны, поэтому в обеспечении безопасности огромную роль сыграли не только специальные органы, но и другие государственные и общественные структуры.

В первые послереволюционные месяцы 1917 года функцию обеспечения безопасности и порядка, а также борьбы с контрреволюционными выступлениями выполняли Военно-революционные комитеты (ВРК), созданные при местных советах [449] Военно-революционные комитеты создавались при местных советах и были важнейшим органом власти, призванным проводить в жизнь идеи диктатуры пролетариата. В приграничных и прифронтовых районах, как правило, сосредотачивали в своих руках многочисленные функции. . В начале 1918 года, в период немецкого наступления, создаются чрезвычайные структуры, обеспечивающие безопасность в прифронтовых областях и вдоль демаркационной линии. Деятельность этих структур наложила существенный отпечаток на функционирование органов государственной безопасности в приграничных районах не только в период «поиска организационных форм и методов работы» [450] В конце 1917 – первой половине 1918 гг. , но и в более позднее время.

Еще 28 декабря 1917 года «Известия ВЦИК» обратились к местным Советам с предложением создавать чрезвычайные комиссии [451] ЦГА СПб. Ф. 143. Оп. 1. Д. 31. Л. 23–24. для противодействия «контрреволюционным выступлениям буржуазии». Однако именно угроза немецкой оккупации укорила создание чрезвычайных органов Советской власти и органов государственной безопасности Советского государства.

18 февраля 1918 года начинается немецкое наступление по всей линии фронта от Карпат до Балтики. За первые же дни передовые отряды германских войск на Северо-Западе продвинулись более чем на 200 км. Немецкое командование, осуществляя свой план «Фаустшлаг», стремилось быстрыми и молниеносными ударами разгромить русские войска и выйти к Петрограду. На этом направлении было сосредоточено около 16 дивизий и наступление происходило по железнодорожным путям. Старая русская армия к тому времени уже три года провела в войне, революции, и катаклизмы 1917 года вызвали усталость и нежелание воевать. Кроме этого, шла демобилизация многих полков, и к 16 февраля порядка 40 % старой армии уже была распущено. Фронт был, в сущности, обнажен, и полки были отведены на резервные позиции. Не встречая сопротивления, немцы продвигались по 50–70 км в день.

«Армии не стало — есть огромная, усталая, плохо одетая, с трудом прокармливаемая, озлобленная толпа людей», — писал генерал Посохов в штаб Северного фронта. М. Д. Бонч-Бруевич сообщал о полном расстройстве фронта, «обороняться некем и нечем» [452] Цит. по Николаев П. А. Интервенция Германии // Интервенция на северо-западе России 1917–1920. С. 91. . «Армия бросилась бежать, бросая все, сметая все на своем пути», — писал об этих днях первый советский главнокомандующий русской фронтовой армией Н. В. Крыленко.

В феврале 1918 года, в условиях массового дезертирства и ожидания немецкого наступления, задачи по борьбе с внутренней контрреволюцией были возложены на Чрезвычайный военно-революционный штаб при Управлении войсками Северного фронта, который находился в Пскове. Согласно Приказу № 1 от 15 февраля 1918 года, штаб запрещает всякие уличные манифестации, митинги, лекции и собрания, а виновные в организации «контрреволюционных действий» будут «нести ответственность по всей строгости революционного закона» [453] Северная Правда. 1918. 15 февраля. . 19 февраля, после получения известий о наступлении немцев, постановление «о защите революции» издает Псковский губисполком, предлагая «обезвредить руководителей контрреволюции в лице бывших офицеров, чиновников, священников, монахов и прочих, изолированием их и высылкой из пределов губернии» [454] ГАПО. Ф. 590. Оп. 1. Д. 28. Л. 17–17 об. . В этих условиях СНК принял решение о решительном сопротивлении, об организации отпора там где возможно. 21 февраля СНК принял воззвание «К трудящемуся населению всей России», а чуть позже был провозглашен декрет «Социалистическое отечество в опасности», которые призывали к вооруженному сопротивлению захватчикам.

Псков был центром всего Северного фронта, а в феврале 1918 он стал первостепенным стратегическим пунктом на пути к столице. В это время даже возникло понятие «Псковский фронт». Немецкие дивизии 21–22 февраля заняли Остров и Пыталово и быстро продвигались к Пскову и Петрограду.

Декрет СНК «Социалистическое отечество в опасности!», написанный В. И. Лениным, определил способы борьбы с контрреволюцией «для спасения изнуренной и истерзанной страны» — уничтожение имущества, хлеба, мобилизация населения «на рытье окопов», закрытие «противодействующих революционной обороне» изданий и «расстрел на месте преступления» всех шпионов, хулиганов, «громил», спекулянтов и «неприятельских агентов» [455] Декрет СНК «Социалистическое отечество в опасности!». Листовка. Машинопись. 21 февраля 1918 года. . Тем самым этот документ лег в основу многих чрезвычайных мер, направленных против контрреволюции. Уже 2 марта 1918 года член коллегии Управления войсками Северного фронта Б. П. Позерн сообщал секретарю Наркомвоена об арестах 11 спекулянтов и 4-х «подозрительных людей, проводящих контрреволюционную агитацию вблизи пограничной станции Торошино», а в телеграмме от 4 марта 1918 года говорилось о расстреле трех немецких агентов [456] РГВА. Ф. 7150. Оп. 1. Д. 9. Л. 2. , собирающих сведения об обстановке в приграничных уездах и вдоль демаркационной линии.