Коллектив авторов - Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 2

В. А. Стырне

В ходе игры были установлены контакты с Николаем Николаевичем и его сторонниками, с Н. Е. Марковым, председателем Высшего монархического совета, а также генералами П. Н. Врангелем и А. П. Кутеповым, и даже начальником врангелевской контрразведки генералом Е. К. Климовичем. Это позволило чекистам выявлять связи эмигрантов и контролировать их деятельность. Требование некоторых иностранных разведок предоставлять материалы об оборонной мощи СССР было использовано для передачи дезинформации относительно состояния Красной Армии.

Успехом «Треста» стал вывод из-за границы в СССР агента английской разведки С. Рейли, участника и организатора многих антисоветских акций. Большое значение имел и тот факт, что советские спецслужбы использовали игру «Трест» для внедрения своих агентов в эмигрантские центры и разведывательные органы противника. Игра успешно выполняла задачу удержания зарубежных террористических организаций от активных действий.

В рамках игры была организована поездка по СССР одного из лидеров эмиграции В. В. Шульгина (декабрь 1925 — февраль 1926 гг.), который посетил ряд городов, в том числе Киев, Москву и Ленинград. Познакомившись с советской действительностью, Шульгин издал книгу «Три столицы», в которой показал положительную картину новой России периода расцвета НЭП.

Ввиду того, что руководители РОВС стали требовать от «Треста» активных, в том числе и террористических действий, в начале 1927 г. в КРО ОГПУ был подготовлен план завершения операции.

Однако планово завершить оперативную игру не удалось. Этому помешало предательство активного участника операции А. О. Оперпута. 12 апреля 1927 г. он бежал в Финляндию и вскоре опубликовал разоблачительные признания о том, что подпольная организация «Трест» есть работа советских спецслужб. Игру пришлось завершать в спешном порядке.

Крупной была и проводившаяся в 1921–1923 гг. игра Всеукраинской ЧК совместно с ВЧК-ОГПУ — «Дело № 39». Ее целью было пресечение подрывной деятельности генерала Ю. Тютюнника, возглавлявшего т. н. Партизанско-повстанческий штаб, который тесно сотрудничал с польской разведкой и проводил активную диверсионную, террористическую и шпионскую работу против советских России и Украины. Штаб установил тесную связь с руководителем Украинской военной организации (УВО) Е. Коновальцем.

Легендировав существование «Высшего военного совета» (ВВС), украинские чекисты фактически поставили под контроль использование агентурных переправ через Днестр польской, румынской и французской разведками. Играя на честолюбии Тютюнника, интригуя его перспективами «всеобщего восстания» на Украине с использованием возможностей ВВС, украинские чекисты добились разрыва его группы с С. Петлюрой и посеяли сомнение относительно целесообразности его контактов с УВО.

17 июня 1923 г. Тютюнник перешел на территорию Украины и был арестован. После ареста он использовался органами госбезопасности СССР в мероприятиях по разложению эмигрантских националистических кругов и компрометации Петлюры.

С 1924 г. по 1930 г. ОГПУ проводило разработку «Синдикат-4». В отличие от «Треста», она была ориентирована против приверженцев другого претендента на российский престол, великого князя Кирилла Владимировича. Игра преследовала сразу несколько целей: агентурное проникновение в среду кирилловцев, в английскую, французскую и германскую разведки, а также должна была подстраховывать чекистов на случай провала операции «Трест». Автором операции был помощник начальника 6-го отделения КРО ОГПУ Н. И. Демиденко.

С. В. Петлюра

В основу игры был положен факт существования в СССР мнимой подпольной организации «Внутренняя российская национальная организация», ориентирующейся на Кирилла Владимировича. На территории страны было создано 46 явок для связи с зарубежьем, что позволило ОГПУ держать под контролем основные каналы проникновения эмиссаров эмигрантских центров. По делу проходили 463 фигуранта, многие из которых являлись активными деятелями политической эмиграции. Однако, как и «Трест», операция была прекращена из-за предательства одного из агентов.

По некоторым данным, информацию о центре кирилловцев в Германии советской разведке передавал также полковник А. Д. Хомутов [514] Симбирцев И. Спецслужбы первых лет СССР. 1923–1939: на пути к большому террору. М., 2008. С. 121. . Личный секретарь великого князя Г. К. Граф вспоминал, что полковник с первых лет эмиграции вошел в доверие к ближайшему сподвижнику Кирилла генералу В. В. Бискупскому, отмечая: «Это был чрезвычайно толковый и предприимчивый человек. Он проникал во все эмигрантские организации и собирал информации, которые передавал Бискупскому, что тому было не без пользы» [515] Граф Г. К. На службе императорскому дому России. 1917–1941. Воспоминания. СПб., 2004. С. 287. .

Через легендированную «военную организацию» бывших офицеров, служивших в штабе Ленинградского военного округа, ОГПУ предприняло попытку установить еще одну линию связи с Российским общевоинским союзом. Однако продолжавшаяся более трех лет операция «Д-7» окончилась в 1928 г. неудачей, поскольку агент ОГПУ, выступавший в роли руководителя «военной организации», перешел на сторону Кутепова.

Были и другие операции, направленные против военной эмиграции: «Заморское» (1929–1932 гг., велась ПП ОГПУ по Северо-Кавказскому краю против РОВС и румынской разведки), «М-8» (против РОВС в Париже) и др.

Добавим, что метод легендирования использовался и для борьбы с другими противниками советской власти и иностранными спецслужбами: «Синдикат-2» (1922–1924 гг., вывод на территорию СССР Б. Савинкова с целью нейтрализации его деятельности), «Маки-Мираж» (1924–1937 гг., против японской разведки на Сахалине), «Консул» (1926–1936 гг., против английской и румынской разведок) и т. д.

При разработке военной эмиграции чекисты использовали все факты, могущие вывести их на след какой-либо подпольной организации внутри страны. В частности, то обстоятельство, что великий князь Кирилл Владимирович был морским офицером и имел широкие связи во флотских кругах, было использовано для разработок бывших российских морских офицеров. Особый отдел ОГПУ в марте 1924 г. направил своему руководству доклад, в котором давалась следующая оценка: «По имеющимся у нас сведениям, подтвержденным рядом агентурных разработок, бывшие морские офицеры, находящиеся сейчас на службе в Красном флоте, так и вне его, являются наиболее сознательным и активным контрреволюционным элементом, имеют широкие связи как с заграничными белоэмигрантскими центрами, так и со штабами и разведками иностранных государств» [516] Зданович А. А. Бывшие морские офицеры как объект оперативного воздействия органов ВЧК-ОГПУ (1918–1931) // Исторические чтения на Лубянке: 1997–2007. М., 2008. С. 111. .