Абрам Каган - Преступление и совесть

— Я тебе что-то расскажу, сыночек… Перестань!

Постепенно мальчик начал успокаиваться, сердце его забилось спокойнее. Отступив немного от отца, он влажными глазами смотрел ему прямо в лицо, обросшее черной как уголь бородой. Бледные щеки отца разгорелись, когда он начал свое повествование:

— В местечке, где я жил в детстве, была ярмарка. Однажды между торговцами, прибывшими с товарами на ярмарку, и сворой воров-конокрадов, задумавших ограбить базарный люд, произошла драка. На ярмарку приехали крестьяне из окрестных деревень и местечковые евреи-торговцы. Воры шныряли среди толпы, высматривая добычу. Было среди прибывших немало здоровенных, широкоплечих парней, которые, конечно, могли бы сопротивляться ворам, могли бы даже одолеть их. Но страх перед бандитами отнял у людей мужество.

Имение «Кочеты» расположилось на пригорке, окруженном соснами, елями, а местами смешанным лиственным лесом — крепкими дубами и редкими низкорослыми кустами. Ошибочно было бы думать, что его хозяина, царского министра Щегловитова, влекла сюда исключительно красота природы благословенного украинского края. Приезжая сюда чаще всего в летнее время, больше, чем о красотах природы, он думал о своей хорошенькой соседке — Ларисе Койданской, молодой вдове генерала, который прославился в русско-японской войне тем, что был близок к Куропаткину. Петербургского сановника привлекало, разумеется, не богатство молодой вдовы. Своей незаурядной внешностью и остроумием Койданская вскружила не одну голову в Киеве и его окрестностях. Она любила говорить по-украински, одевалась в национальные украинские костюмы с яркими бусами, выгодно оттенявшими белизну шеи.

Однажды своевольная вдова выразила желание поехать вместе с Щегловитовым в Петербург, чтобы блеснуть там красотой и многочисленными нарядами, сшитыми для нее еще по заказу мужа-генерала у лучших портных Вены и Парижа.

— Но в Петербурге хохлацкая мова не в почете… — хитровато сощурившись, улыбнулся Щегловитов.

Койданская рассердилась, взмахнув веером, отвернулась и оставила министра одного с камердинером. Так он и уехал ни с чем.

По приезде в «Кочеты» Щегловитов решил первый свой визит нанести в соседнее имение.

Изнемогая от июльского зноя, вдова проводила время в саду. Увидев высокопоставленного гостя, она не смогла скрыть свою радость.

— Иван Григорьевич, голубчик! — воскликнула вдова, устремляясь ему навстречу.

Щегловитов не ожидал такой пылкой встречи. Он снял летнюю шляпу и отдал ее слуге. Одет он был в светлый чесучовый костюм, прекрасно сидевший на нем. И тут Щегловитов снова услышал простые, проникновенные слова:

— Иван Григорьевич, голубчик! Как я рада!

Взяв гостя за руку, Койданская подвела его к скамье.

— Присядем здесь, — предложила она и села первая.

Но гость все еще стоял, молча и откровенно -любуясь прелестной хозяйкой.

— Ну, сядьте же, почему вы стоите, Иван Григорьевич? — повторила Койданская.

Заметив, что Щегловитов восхищается ею, молодая женщина взяла его за руку, потянула к скамье и приказала стоявшему неподалеку лакею принести в сад столик с закуской.

Зачем закуска? Кому она нужна теперь? Он хочет только одного: всласть наглядеться на нее, узнать о ее жизни и ее желаниях. Засиживаться долго он не может: к нему по очень важному делу должен прибыть чиновник из Киева.

Но Койданская так просто не отпустит гостя, решительно заявила она. Давно таких гостей не было… Здесь ведь скучно, тоскливо!

— Сам бог прислал мне вас, Иван Григорьевич, — с чарующей улыбкой призналась она.

Весеннее солнце нагрело стволы берез; горячие капли, сливаясь в прозрачные струйки, сползали вниз и застывали на нежной, белой коре. Молодая хозяйка подошла к одной из берез, взяла затвердевшую струйку сока и натерла ею свои руки.

— Что это вы делаете, Лариса Митрофановна? — удивился гость.

— Говорят, — улыбнулась одними уголками розовых губ молодая женщина, — что этот сок приносит человеку счастье…

Щегловитов рассмеялся, в глазах его вспыхнули лукавые огоньки.

— Можно подумать, что вы выросли в лесу и воспитывали вас колдуны и знахарки…

— Напрасно смеетесь, Иван Григорьевич! Даже опытные медики не считают это бабскими сказками и рекомендуют березовый сок при болях в животе.

— Возможно, что это хорошее средство от болей в животе. Но для счастья…

— Прежде чем спорить, Иван Григорьевич, понюхайте, как пахнет этот сок.

— Для парфюмерии, возможно, он тоже годится, но для мифического, недостижимого счастья… — стоял на своем министр юстиции.

— Однако ведь вы, дорогой Иван Григорьевич, не коммерсант, а ученый-юрист и министр.

— Эх, будь я коммерсантом… Жилось бы мне куда вольготнее.

— Мы бы тогда махнули с вами в Индию или в Японию… Ведь правда? — мечтательно произнесла вдова.

— Не отказался бы! Да еще с вами…

— Почему же вы запнулись? Вы подумали о том, что бы сказала на это ваша супруга, так ведь? — спросила Лариса Митрофановна столь невинным тоном, будто сама она тут совершенно ни при чем.

Щегловитов не ответил. Придвинув к себе изящный графин с холодным напитком, принесенным слугой, он наполнил стакан.

— Такого кваса вы еще в жизни не пили, — уверенно сказала хозяйка. — На это мой Афоня великий мастер!

Щегловитов с наслаждением осушил стакан до дна, оценив напиток по достоинству. Вдруг спохватившись, он посмотрел на часы, заторопился:

— Ой-ой-ой, как поздно! Скоро и солнце скроется. — Он попытался оправдать свою внезапную поспешность: — Мне, видите ли, сегодня надлежит быть у себя, а ведь на дорогу понадобится не меньше чем минут тридцать — сорок.

— Не беспокойтесь, я дам вам кучера, который довезет вас за двадцать минут, — уверила Лариса Митрофановна.

В это мгновение послышался звук подъезжающих дрожек. Оба сидевших в этом уютном уголке сада прислушались.

— Кто б это мог быть? — слегка вспыхнув, промолвила хозяйка.

— Наверное, кто-нибудь из ваших соседей.

— Да нет же, кроме вас…

Издали донесся голос слуги:

— Да. Здесь теперь пребывают его высокопревосходительство Иван Григорьевич Щегловитов.

— Это к вам — вас разыскивают, — тихо сказала Лариса Митрофановна.

— Меня? — Щегловитов, недоумевая, пожал плечами. — Впрочем…

Из-за деревьев вышел Чаплинский. В тени листвы и переплетающихся ветвей он казался мрачным и похудевшим. Прокурор что-то говорил, но что именно — ни Щегловитов, ни хозяйка дома не разобрали. На ходу он задел одну из низко опустившихся веток, и волосы его слегка растрепались.

— Познакомьтесь: Георгий Гаврилович Чаплинский; вдова генерала Койданского — Лариса Митрофановна…