Александр Бубенников - Годунов. Кровавый путь к трону

– Не готов я еще к таким клеветам! Какой же я юродивый и безумный, отец? Есть у меня ум!

– И талант у тебя есть, сын, и сила, и сноровка воина есть! Но что поделаешь, ты – царевич, а отец твой – царь. Смирись со слухами, всегда будут распускать их враги государства и престола. Поверь на слово, сынок. Про царя Ивана Васильевича враги Отечества и престола тоже злой слушок пустили, что отец царя посохом прибил. А я тому свидетель, не прибил! Хотел прибить, замахнулся, но я встал между царем Иваном и царевичем Иваном, повезло мне между двумя Иванами – на счастье! – оказаться вовремя, мне досталось от царского посоха, но царевича не дал в обиду. Почему-то обо мне, боярине Годунове, добрый слух никто не пустил, как спас царевича Ивана, как царь Иван меня потом благодарил, что я вмешался в спор отца и сына, что государю было не по душе… Но ведь извинился передо мной царь Грозный, знай об этом, сын, и ты, дьяк, тоже знай, не держите лиха на царя Ивана, грозного для изменников и предателей его царства, но доброго к воинам за свое Отечество против врагов его…

– Но безумный царевич – это уж слишком, отец, – буквально простонал маленький Федор, сжавшись в слезах в комочек. – Нельзя же так лгать и обижать…

– Я знаю, откуда идут такие лжи и клеветы, – грозно пророкотал Годунов, – скоро укоротим руки клеветникам… – И, уже немного отходя и успокаиваясь, добавил: – Может, не сами такие слухи бояре Романовы распускают, но их служки сволочные в кафтанах и рясах… Жестко спросим и допросим, кого надо, даже лукавых монахов Чудова монастыря с духовным начальством обители…

Абсолютная власть «Государя Избранного Царя» Бориса Годунова в круглом 1600 году? Да увольте, и это когда Москва полнится слухами, что этот избранный царь был недостоин своего избрания на царство, что он специально все войско вывел на Оку на оборону столицы, когда ей ничто не угрожало, что выборы были подтасованы и «царем-отравителем», и покрывающим «царя-убийцу» патриархом. Ведь владыка Иов тоже оказался виновным перед многими и в «проведении на престол» Годунова, и тем, что допек своим возвышением (благодаря Годунову) и наставничеством многих честолюбивых духовных лиц, делающих не столь быструю и успешную церковную карьеру. Ведь Иова свести с патриаршего престола без устранения с царского престола было невозможно, это понимали многие высокопоставленные церковники, и они не могли не вступить в сношения с интригующими против партии Годуновых другими сильными боярскими партиями Романовых, Шуйских, Мстиславских.

Мог ли амбициозный щеголь-красавец Федор Никитич Романов смотреть на обошедшего его Годунова, как на Богом данного Земле венценосного монарха, быть верным слугой «до гроба»? Да никогда в жизни – на крутом вираже истории! Кто для него худородный опричник без рода и племени – подумаешь, шурин бывшего царя Блаженного, а он этому царю через его матушку Анастасию был двоюродным братом. Кто родовитее и ближе к царскому престолу? Конечно, «Никитичи» Романовы, через своего отца Никиту Романовича, брата царицы Анастасии. Московский люд шарахается от Бориса Годунова, за которым целый шлейф слухов – от убийства 8-летнего Дмитрия-царевича до отравления царей Ивана Ивановича и Федора Ивановича. Какие там заслуги перед государством конюшего и правителя Годунова? То заслуги всей боярской Думы, где первенствуют ныне братья Романовы с новым первым боярином Федором Никитичем.

Главное в том, что, по мнению тех же Романовых, Годунов, даже избравши себя на престол с помощью сначала «карманного митрополита», а потом и «карманного патриарха» Иова, нарушил порядок передачи власти, когда власть передавалась от «природного» государя к такому же «природному» наследнику, причем только наследнику из рода удельных Рюриковичей, которые по феодальному плану имели законное право на престол. Ведь с точки зрения князей Романовых, Годунов был боярином-простолюдином. За родство с князем или царем любого худородного дворянина могли произвести в бояре, но никогда не могли «провести в князья».

Борис Годунов первым нарушил «природный порядок предков», став первым избранным царем в истории Руси, к тому же будучи из худородного дворянского рода. Но Годунов все-таки, с поддержкой освященного Собора и с опорой на «своего» патриарха, который был ему всем обязан восшествием на митрополичий и патриарший престол, воспользовался «правовой» формой своего избрания на царство. А Романовы с Бельским и другими боярами застопорили в Думе «утверждение царя», а потом и вовсе хотели аннулировать «избрание царя», временно поставив на царство Бельского или Федора Никитича, чтобы все равно впоследствии утвердить «царскую династию Романовых».

И тут отец-царь и сын-царевич Годуновы нашли хитроумный выход, чтобы спровоцировать партию Романовых и лично ее вождя на открытое выступление против царя. Сначала ключевую знаковую роль сыграл Федор-царевич, которого монашествующие кликуши из партии Романовых объявили слабоумным и даже безумным, распустив такие мерзкие слухи в народе. Мол, чего «царю-отравителю» биться за царство, если его престолонаследник слабоумен и безумен, да и в здравии ущербен. А Годунов хитро сам «заболел», в пику этим слухам о «болезни сына», и показал народу не слабоумного, а умного мальчика, горюющего о «болезни батюшки».

Когда, якобы из-за болезни, царь не смог своевременно выехать на богомолье в Сергиеву лавру, его сын написал и привез монахам «грамотное» письмо, собственноручно написанное престолонаследником. Этот факт, во-первых, по признанию летописцев, поразил духовенство, надо же, царевич в грамоте подкован, а во-вторых, изложил положение дел во дворце – «отец недомогает».

И теперь мишенью распускаемых слухов становится не слабоумный Федор-царевич, а «смертельно больной царь Борис». Дошло до того, что дипломат из польского посольства в Москве написал своему правительству, что московские власти не в силах скрыть от народа плачевное состояние царя, в связи с чем в столице распространились тревожные слухи о возможных волнениях при переходе престола от отца к сыну.

А поводом для послания польского дипломата послужило перенесение царя на носилках в присутствии царицы и сына-наследника в церковь, где он пожелал молиться за укрепление своего здоровья. Усилившиеся провокационные слухи о неизлечимой болезни царя, его скорой смерти так или иначе обостряли новый династический кризис. Польские послы, злорадно потирая руки, на основании московских слухов, циркулирующих в разных слоях общества, делали неутешительный вывод для царской власти и партии Годуновых: ряды противников царя с каждым днем ширятся, никакие строгости и меры противодействия антигодуновским силам не приведут ни к чему путному. Все закончится новыми волнениями и мятежами, свержением царя, приходом к власти новой партии и нового царя.