Вячеслав Кеворков - Каждому свое

— Диагноз буду ставить я, — раздраженно рявкнул врач. — Задирайте штанину, показывайте, что там у вас. — Он сбросил самодельную повязку с уже затянувшейся раны. — Как это вас угораздило схватить такую мелочь?

Северов виновато пожал плечами.

— У вашего коллеги дела посложнее, а я с вами тут ерундой занимаюсь! Берите этот пузырь и смазывайте три раза в день.

Он схватил медицинскую сумку, спрыгнул на землю и заспешил к поджидавшей его машине. Северов собрал вещи и тоже выбрался неспешно наружу.

Терпкий запах хвои, смешанный с ароматом утренней свежести, тут же наполнил легкие и вызвал приятное головокружение. Свет уже наполовину одолел тьму, и Северов сначала услышал, а лишь потом увидел пилота, благодарно похлопывавшего по алюминиевой гриве своего коня, как это делают жокеи после тяжелого забега.

Далее жизнь потекла до противного однообразно.

Неизвестность порождает неуверенность и отвратительное настроение. Северов перемещался по дому, выходил на улицу, подтягивался по несколько раз на турнике, но вспомнив о том, что теперь его физическая кондиция, возможно, не так уж и важна, возвращался обратно. Постепенно у него созрел план: написать рапорт с просьбой откомандировать его обратно в часть, которая, по его данным, медленно, но уверенно продвигалась на запад. Однако сделать это без разговора с Григорием было бы равносильно удару в спину. И Северов решил дождаться выздоровления своего шефа, которое, по словам Веры, навещавшей его, было не за горами.

Однако судьба внесла в его планы существенные поправки.

Однажды утром, когда Генрих одолевал свой скромный завтрак, приготовленный заботливыми руками Веры, по его же выражению, «из ничего», в двери, едва постучавшись, возник молодой человек.

— В и часов вам следует быть у замначальника управления, поэтому…

Северов не стал дожидаться конца фразы, отправился приводить себя в надлежащий для встречи с начальством вид.

Место Генриха тут же заняла спустившаяся сверху Вера. Она долгое время выполняла обязанности машинистки, стенографистки и секретаря при начальстве. Быстро расшифровать стенограмму и удивительно читабельно донести мысль генерала и до него самого, и до всех, кому она предназначалась, могла только она.

— Дар у вас, Верочка, наши примитивные мысли красиво укладывать на бумаги, — не удержался однажды от похвалы шеф.

И в качестве поощрения согласился с давней и, скажем прямо, необычной просьбой — разрешить ей хотя бы на полгода отлучиться от бумаг, занять место хозяйки загородного дома, где проходила подготовка людей для заброски в тыл противника.

— Ты что в такую рань пожаловал? — достаточно бесцеремонно поинтересовалась Вера у офицера.

— Начальство. — Лаконичность ответа исключала продолжение разговора.

— Пожалуй, я с вами поеду, надо кое-что по хозяйству сделать в городе.

Он неопределенно пожал плечами, что скорее означало согласие, нежели возражение.

Зал, и без того громадный, казался теперь еще просторнее не только благодаря своим размерам, но по причине отсутствия людей. Стол, освещенный яркими лампами, выглядел весьма рельефно на фоне остальной части помещения, погруженного в темноту У стола — три стула.

«Тройка» с двумя неизвестными появилась минут через десять. Председательствующий вставил в мундштук папиросу и низким голосом сельского дьяка объявил, что принято решение провести оперативный разбор дела, связанного с провалом операции в районе расположения противника.

Неистребимое желание русских создавать по разным экстренным поводам «тройки», «пятерки» и так далее вызывало у Северова внутренний протест.

— Ну что, Северов, рассказывайте, как все произошло. Готовились — храбрились, а как до дела дошло — струсили?

Северов резко ответил.

— Извините, но я такого слова не знаю.

— Ах, не знаете?

В этот момент дальняя боковая дверь открылась, и в зал беззвучно вошел Григорий. Опираясь на самодельную трость, он осторожно сел на ближайший от двери стул и теперь мог без труда разглядывать из темноты освещенные лица сидящих за столом, а также ссутулившуюся фигуру и затылок своего подопечного.

— Думаю, слово «дезертир» вам известно?

— Не только известно, мне довелось присутствовать при расстреле предателей.

— Где это происходило? — ухмыльнулся председательствующий.

— На фронте.

— Где? — председательствующий склонился к правому соседу и что-то раздраженно шепнул ему.

Тот лихорадочно забегал пальцами обеих рук по корешкам папок, грудой сваленных слева от него.

«Не удосужились даже почитать личное дело, прежде чем разговаривать на высоких тонах», — подумал Северов.

В этот момент к столу приблизился Григорий.

— А вы каким образом здесь оказались? Вы же в госпитале? — недовольно поинтересовался старший в «тройке».

— Совершенно верно, но сегодня утром я узнал, что ведется разбирательство по делу, которое я в свое время начинал, и потому поспешил вам на помощь.

Председательствующий всплеснул руками:

— С конспирацией у нас дело из рук вон. Всего пару часов назад принял решение провести разбор, и вот вам, пожалуйста! Всё управление в курсе.

— Я — не всё Управление, я веду это дело и потому несу полную ответственность за всё, что происходит в рамках выполнения задания.

— И что же происходит в ваших рамках? Просветите нас.

Григорий задумался на секунду.

— При подходе к цели самолет попал под обстрел зениток, в результате сильно пострадал корпус. Состояние моторной части оставалось неясным. Но главное, был ранен Северов.

— Летчики сказали, что рана пустяковая.

— Возможно. Но Северов не рассчитывал приземляться во дворе нашего госпиталя, а вполне мог оказаться не в самых стерильных условиях со всеми вытекающими последствиями. Поэтому я приказал, именно приказал возвращаться на базу. Так что все вопросы ко мне.

— Что ж, очень благородно. Однако кому задавать вопросы и какие, мы решим сами.

Дверь распахнулась, и вошел генерал в сопровождении адъютанта.

— О, Федор Алексеевич, здравствуй! Вот, вы где! Возникла необходимость посовещаться по важному делу.

— Да вот решил наконец разобраться с последним провалом под Псковом.

— Похвально. Разобрался?

— Практически да, остались мелочи.

— Мелочи пока отложим. — Он мельком глянул на сидящих за столом. — Вы свободны.

— А вы, товарищ Григоренко, — обратился генерал к Григорию, — отвезете сейчас на моей машине товарища Северова на базу, а себя в госпиталь и постараетесь не покидать его до полного выздоровления. Мы же с Федором Алексеевичем, — и он взял старшего из «тройки» под руку, — пройдем ко мне в кабинет, попьем чайку и погоняем мысли по поводу последних событий.