Сергей Плохий - Происхождение славянских наций. Домодерные идентичности в Украине и России

Куликовская битва. А. Ивон. 1859 г

Согласно новому нарративу, отечеством славеноро́ссийского народа-нации была страна «Ро́ссия». Понятие одной нации («народа»), которая объединяет русинов и московитов, было революционным компонентом, который автор «Синопсиса» внедрил в сферу раннемодерной славянской этнологии. Понятие национального единства русских земель и народов, укорененное в традиции, которую основали авторы Киевской Руси, теперь было проговариваемо на новом интеллектуальном уровне и введено в обиход общественного дискурса при новых политических и религиозных обстоятельствах. Его стали развивать после того, как столетие отдельного существования и отличных друг от друга опытов фактически создало два очень разных политико-культурных произведения на землях бывшего Киевского княжества. Хотя славеноро́ссийская нация представлялась в рамках русской интеллектуальной традиции, она охватывала не всю Русь, а лишь те ее части, которые присоединились к Московскому православному царству. Вместо этого она включала Московию, которая не была частью представляемой географии раннемодерной Руси. Следует отметить, что, с точки зрения автора, слияние царской Руси-Гетманщины с царской Московией еще не было завершено. Православное царство/империя имело две столицы: Киев, который упомянут как «царственный град» даже в контексте событий второй половины XVІІ века, и Москва [158] См.: Синопсис, с. 177. Когда речь шла о княжеских временах, Киев был наречен «главным для всего народа российским градом». Там же, с. 172. . Оно также имело два духовных центра — пристанища двух русских митрополитов: киевского и московского. Еще в нем было две силы: царская армия и Войско Запорожское («силы его царского пресвѣтлаго величества… и многіи полки Войска Запорозкого») [159] Там же, с. 182–183. .

Князь Дмитрий Михайлович Голицын

Как же московиты восприняли идеи, которые высказал автор «Синопсиса»? Коммерческий успех книги свидетельствует, что она им понравилась. Книга попала в библиотеки самых влиятельных лиц Российской империи, в частности Петра І и Дмитрия Михайловича Голицына (бывшего киевского губернатора), но обращали ли они внимание на ее протонациональную идею? Не очень. Во время ее выхода в свет московская придворная историография, которую репрезентируют, например, произведения Федора Грибоедова, автора «Истории о царях и великих князьях земли Русской» (1669), безнадежно застряла в донациональной эпохе, концептуализуя русскую и московскую историю прежде всего с помощью династической терминологии [160] Как отмечает Зенон Когут, который сопоставлял взгляды Грибоедова со взглядами автора «Синопсиса», в российском историописании «династически-государственное представление о России доминировало аж до 1830-х годов»; см.: Zenon E. Kohut, «A Dynastic or Ethno-Dynastic Tsardom? Two Early Modern Concepts of Russia», в кн.: Extending the Borders of Russian History: Essays in Honor of Alfred J. Reiber, ed. Marsha Siefert, Budapest — New York, 2003, с. 17–30, в частности с. 26. . В первое время «Синопсис» в Московии воспринимали как, мягко говоря, не совсем национальный продукт. Составители Новгородской Забелинской летописи время от времени называли его «летописец с печатного полского» [161] См.: А. П. Богданов, «Работа А. И. Лызлова над русскими и иностранными источниками», в кн.: Андрей Лызлов, Скифская история, ред. Е. В. Чистякова, Москва, 1990, с. 390–447, в частности с. 396. Одним из источников Лызлова был «Синопсис». Под влиянием польских хроник Лызлов воспринимал «москву» і «россиан» как два разных народа наряду с литовцами, валахами и татарами (А. Лызлов, Скифская история, с. 8). Он также охотно использовал термин «народ» применительно к татарам и другими кочевым племенам — главным действующим лицам его труда. . Самый выдающийся российский историк XVІІІ века Василий Татищев критиковал «Синопсис», среди прочего, за использование в нем «польских басен» [162] В. Н. Татищев, Собрание сочинений, т. І. История Российская, часть первая, Москва, 1994 (2-е изд.), с. 84. . Но и киевский вариант старославянского языка произведения был не до конца понятен московскому читателю. В конце концов, московские издатели «Синопсиса» в начале XVІІІ века не только заменили его церковнославянский шрифт на современный «гражданский», который ввел в обиход Петр І, но и изменили оригинальное название «Синопсис, или Краткое собрание из разных летописцев» на более понятное «Синопсис, или Сокращенная история, собранная из разных авторов» [163] См.: Украинские писатели. Биобиблиографический словарь, т. І, Древняя украинская литература (ХІ—ХVІІІ ст.), сост. Леонид Махновец, Киев, 1960, с. 479–480. . Петербургские издатели также планировали убрать из текста украинизмы, изменив, к примеру, украинское слово «вежа» на русское «башня», но по финансовым причинам проект не осуществили [164] См.: Александр Самарин, Распространение и читатель первых печатных книг, с. 51–53. .

Василий Татищев

Книгу, которую в Киеве рассматривали как историю народа-нации, образованные петербургские читатели восприняли как историю государства. В каталоге библиотеки Стефана Яворского — бывшего киевлянина, а после Рязанского митрополита и фактического главы имперской Церкви — издание 1718 года было записано как «Синопсис, или История о российстем народе», в то время как петербургские составители этого же издания внесли его в свой реестр как «Синопсис, или Краткая история о Российском государстве» [165] См.: Александр Самарин, Распространение и читатель первых печатных книг, с. 44, 47. . Не удивительно, что руководитель петербургского издательства Михаил Петрович Аврамов был известен как коллекционер документов по «истории российского государства», а не российской нации. Именно историю российского государства Петр І приказал написать в 1708 году Федору Поликарпову [166] См.: Елена Погосян, Петр І — архитектор российской истории, С.-Петербург, 2001, с. 184, 189. . К тому же внимание русских и московских читателей привлекали совершенно разные темы. Московские читатели интересовались тем, что касалось непосредственно российской истории. К примеру, Яков Головин, один из читателей книги, написал на полях «Синопсиса»: «Некоторые исторические факты поданы очень хорошо: скажем, о вторжении и покорении, которые совершил Мамай, и другие» [167] См.: Александр Самарин, Распространение и читатель первых печатных книг, с. 34. . «Синопсис», конечно же, не был полным изложением истории России и российского государства, в котором нуждалась тогдашняя образованная элита, посему Татищев имел все основания жаловаться, что книга «весьма кратка» и что в ней «многое нуждное пропусчено» [168] Василий Татищев, Собрание сочинений, т. І, с. 84. О восприятии «Синопсиса» российскими элитами см.: Александр Самарин, Распространение и читатель первых печатных книг, с. 46–47, 62–63. . В «Ядре российской истории» (впервые издано в 1770 году) Манкиев попытался заполнить пустоты, дополнив информацию из «Синопсиса» изложением московской истории. Ту же цель поставил пред собою в «Кратком Летописце» (1760) Михаил Ломоносов — еще один автор, на которого произвел впечатление «Синопсис» [169] Также сильному влиянию «Синопсиса» подверглась «Древняя Российская история от начала российского народа» (1766) Михаила Ломоносова, в которой он перенимает подход анонимного автора к своему предмету как истории нации, но пренебрегает его интересом к истории Православной церкви. О «последователях» «Синопсиса» в Московии и Украине см.: І. Жиленко, Слово до читача, с. 10–11. .