Сергей Плохий - Происхождение славянских наций. Домодерные идентичности в Украине и России

Петр Могила

Иван Самойлович

Варлаам Ясинский

К терминологии, основанной на слове «Россия», прибегали в своих латиноязычных произведениях и вышколенные в Киеве казацкие авторы. Например, составители латинских «Pacta et Соnstitutiones» (1710) для обозначения Украины и украинцев использовали такие термины, как «patriam Rossiacam», «gente Rossiaca», «filiis Rossiacis» и «liberam Rossiacam» [181] См. латинский оригинал «Расtа еt Соnstitutiones» в кн.: Конституция украинского гетманского государства, Киев, 1997, с. іv, vі, vііі, х, хі, хіі, хііі и далeе. Дальнейшие отсылки к тексту «Расtа» приведены в скобках в основном тексте. . Использование этих терминов применительно к Украине становится особенно очевидным при отсылках к Киеву как митрополитскому центру «России»: «Metropolis Urbs Rossiae, Kiiovia, caeteraeque Ucrainae civitates» (XXV). Термины «Украина» и «украинский» (Ucraina, Ucrainensibus) часто употреблялись в тексте этого документа как синонимы терминологии, базировавшейся на слове «Россия». Это же касается терминов, производных от этнонима «Roxolani»: «Roxolana patria nostra» (XXVI), «incolis Roxolanis» (XXIX), «Roxolane patriae, Matris Nostrae» (XXXII) и т. д. Термин «Parva Rossia» (Малая Русь) встречается в «Pacta» только дважды: один раз касаемо юрисдикции Церкви, второй — касаемо отечества казаков («Parva Rossia, patria nostra»). Для обозначения северного соседа авторы «Pacta» пользовались терминами Moskovitico Imperio и «iugo Moscorum» [182] Украинская версия «Расtа», которая до сих пор не датирована, избегает термина «Россия» в отношении Украины, вместо этого предпочитая термин «Малая Русь». Однако так же не употребляется термин «Россия» и в отношении России или Российского государства, которое названо «Г[осу]д[а]рство Московское». .

В конце XVІІ века «Россия» крепко утвердилась в киевских текстах как термин для обозначения русских земель в целом. Несмотря на влияние могилянской традиции на употребление этого термина в киевских церковных кругах, «Россия» могилянских авторов 1630—1640-х годов по географическому содержанию весьма отличалась от «России» киевских писателей последних десятилетий того же века. Как уже было сказано, к концу XVІІ века территория, которая находилась под юрисдикцией Киевской митрополии, сократилась до границ Киевской епархии. Также «Россия» киевских писателей стала ограничиваться территорией Гетманщины — это обстоятельство дало киевлянам возможность изображать гетмана Мазепу светочем «России». Речь идет о трагикомедии «Владимир» (1705) пера Феофана Прокоповича, ректора Киево-Могилянской академии и одного из главных идеологов Петровской эпохи [183] Биографию Прокоповича см. у: И. Чистович, Феофан Прокопович и его время, С.-Петербург, 1868; H.-J. Härtel, Byzantinisches Erbe und Orthodoxie bei Feofan Procoponič, Würzburg, 1970; В. Ничик, Феофан Прокопович, Москва, 1977; В. Ничик и М. Д. Рогович, «О неточностях в жизнеописаниях Ф. Прокоповича», Философская мысль, 2 (1975), с. 117–127; J. Cracraft, «Feofan Procopovich and the Kyivan Academy», в кн.: Russian Orthodoxy under the Old Regime, ред. R. Nicholas, T. Stavrou, Minneapolis, 1978, с. 44–64. О роли Прокоповича в планировании и реализации церковной реформы см.: J. Cracraft, The Church Reform of Peter the Great, London — Basingstoke, 1971. . В прологе к произведению наследником всероссийского наследства Владимира Великого названо гетмана Мазепу, а не царя Петра. Именно Мазепе, по мнению Прокоповича, «строєніє сего отчества Владимирового по царю от бога врученно єсть, і Владимировими ідяй равними єму побідами, равною в Росії ікономією, лице єго, яко отчеськоє син, на тебі показуєш» [184] См.: «Владимир. Трагикомедия», в кн.: Феофан Прокопович, Сочинения, ред. И. П. Еремин, Москва, 1961, с. 149–205, в частности с. 152. . Согласно с Прокоповичем, Владимирову вотчину Бог даровал не царю, а через царя Мазепе. Поэтому не удивительно, что Прокопович причислил Мазепу к «славою цветущим российским светилам» [185] Там же. Об образе Мазепы в тогдашних панегириках см.: Л. Сазонова, Гетман Мазепа как образ панегирический: из поэтики восточнославянского барокко, в кн.: Маzера and His Time: History, Culture, Society, ed. Giovanna Siedina, Alessandria, 2004, с. 461–487; Rostysłav Radyszewski, «Hetman Mazepa w polskojęzycznych panegirykach Jana Ornowskiego i Filipa Orłyka» в кн.: Маzера and His Time, с. 489–502; S. Jakovenko, «Panegiryk Krzyż. Początek mądrości… і mecenacka działalność Mazepy w Czernihowie», в кн.: Маzера and His Time, с. 517–527. .

Можно ли считать, что настоятельное использование авторами из Киевской академии терминологии, основанной на слове «Россия», отражало их желание уравнять в статусе Москву и Киев, обеспечив последнему автономию? Хотя эту возможность нельзя отбрасывать, с ретроспективной точки зрения более очевидным представляется то, что эта практика облегчила интеграцию киевского духовенства и его протонационального дискурса в имперскую церковь и дискурс. Четкое указание на это находим в проповеди, которую Прокопович провозгласил в присутствии Петра І в июле 1706 года, то есть за год до написания «Владимира», по случаю царского визита в Киев. Обращаясь к Петру, Прокопович называл его «царем и правителем всей России» и «истинным наследником» Владимира [186] См.: Ф. Прокопович, Сочинения, с. 23–38; англ. пер. цитировано по: J. Cracraft, «Prokopovyčs Kiev Реrіоd Reconsidered», с. 149–150. . 24 июля 1709 года, через некоторое время после Полтавской битвы, Феофан Прокопович, на то время префект Киево-Могилянской академии, встречает царя-триумфатора в киевском соборе Святой Софии проповедью «Слово похвальное о преславной над войсками свейскими победе»: он поздравляет «всероссийского монарха» с великой победой, возвеличивает «воинство российское» и предостерегает Россию от таких предателей отечества, как побежденный гетман Мазепа [187] Текст «Слова…» см. в кн.: Феофан Прокопович, Сочинения, с. 23—38 .

Лучшего источника для изучения трансформации древних идентичностей и формирования новых лояльностей среди киевских элит Российской империи, чем произведения Феофана Прокоповича, одного из ведущих представителей новой России, найти трудно. Его сочинения отображали процесс формирования новой всероссийской имперской идентичности и помогали создать новые политические и культурные лояльности для ее элит.

Проповеди Прокоповича не только проливают свет на конструирование новых лояльностей, которым занимались политические элиты империи, но и привлекают внимание как особенный литературный жанр, бывший одним из самых эффективных трансляторов идей элиты широким слоям общества.

Благодаря этому мы имеем возможность делать некоторые осторожные выводы насчет их распространенности среди населения в целом [188] О роли проповедей в популяризации политических идей в Англии см.: Т. Claydon, Sermons, the «Public Sphere», and the Political Culture of Late-Seventeenth Century England в кн.: The English Sermon Revised: Religion, Literature, and History, 1600–1750, ed. Lori Anne Ferrell, Peter McCullough, Manchester, 2000, с. 208–234; см. также: J. Cracraft, «Feofan Prokopovich: A Bibliography of His Works», Oxford Slavonic Papers 8 (1975), с. 1—36. .