Нина Попова - Заре навстречу [Роман]

После заседания, на котором решили вопрос об эвакуации, Чекарев позвал Илью к себе в кабинет. Время отправки на фронт Коммунистического отряда приближалось, и Чекарев попытался убедить его, что при слабом здоровье он должен работать в штабе, что он не вынесет суровой жизни бойца.

— Нет! — резко ответил Илья. — В штабах должны сидеть люди, искушенные в военном деле… А здоровье… Думаю, что от других не отстану и выполню все, что придется выполнять.

После молчания Чекарев сказал:

— Значит… расстаемся, Илья…

Голос дрогнул. Чекарев отвернулся, стал вынимать из сейфа партийные документы, укладывать их в стальной сундучок, выложенный внутри асбестом. Он тоже готовился к эвакуации.

— Мария с тобой едет? — спросил Илья.

— Маруся остается здесь, на подпольной работе… на время уедет в Лысогорск, может быть…

Чекарев силился говорить размеренно, спокойно, но голос его обрывался, замирал.

На каланче пробило десять…

— Попрощаемся… — тихо сказал Илья.

Взявшись за руки, они с минуту глядели в глаза друг другу: Сергей — влажным, Илья — горящим взглядом…

Возвратившись домой, Илья сказал жене:

— Завтра придется выступать в Лузино… Как твое отношение?

И, не дождавшись ответа, добавил:

— С утра пойдем в казарму… совсем…

Он взял стоявшую в углу винтовку, начал чистить и смазывать ее. Ирина свою уже приготовила к походу. На столе лежала ее сумка с перевязочным материалом, на полу два вещевых мешка.

Наконец Илья поставил на место винтовку и подошел к небольшому книжному шкафу. Распахнув дверцы, обвел глазами книги, аккуратные ряды книг.

Перед отступлением он решил тщательно спрятать свое единственное богатство. Еще несколько дней назад устроил тайничок — оторвал плинтус, выворотил две широкие половицы, проделал углубление в кирпичной кладке фундамента.

При помощи Ирины перенес книги, бережно уложил их в тайник.

Пробило двенадцать часов.

Ночь не принесла прохлады. Густой пыльный воздух был жарким почти как днем.

Муж и жена сели у раскрытого настежь окна.

— Надо быть наготове, — предупредил Илья, — сегодня возможны всякие случайности… если заговорщики догадаются, они именно сегодня могут повторить попытку.

Казалось, приближается гроза. Романовы готовились к побегу. Они знали, что их ждет открытый суд, понимали: уральские рабочие не пощадят бывшего царя и его приспешников.

Не один заговор был раскрыт за это время. Охрана находила записки в приношениях монашек «узникам». Писали на оберточной бумаге, на пакетах. Была обнаружена записка в пробке бутылки с молоком. Недавно удалось перехватить письмо Романовых в конверте с цветной подкладкой. В письме ничего подозрительного не оказалось, но между подкладкой и конвертом лежал тщательно вычерченный на папиросной бумаге план дома с указанием, кто в какой комнате Находится.

Этот дом, окруженный дощатым забором и густыми тополями, стоял на склоне холма. Только два с половиной квартала отделяли квартиру Ильи от этого дома…

В городе было тихо. По каменным плитам тротуаров изредка проходили патрули. Слабо слышались отдаленные паровозные гудки. Орудийная пальба смолкла.

— Иди поспи, Ира!

Она покачала головой и теснее прижалась к мужу. Она сидела так тихо, что Илья подумал: спит… Заглянул в лицо и встретил взгляд широко раскрытых глаз.

Спросила несмело:

— Ты был счастлив со мной?

Обнимая жену, Илья снова заглянул ей в лицо, увидел на глазах слезы, сказал сурово и нежно:

— Ира! Ну, можно ли унывать? Посмотри: Сергей едет, оставляет Марусю… Роман — свою Анфису, а она скоро родить должна!.. А мы с тобой вместе, вместе будем! Ведь это — счастье!

Настойчиво она повторила:

— Ответь! Был ты счастлив со мной?

— Всегда.

— Любишь?

— Да, Ира. Глубоко…

— И… если… все может случиться… будешь горевать?

Расплакалась, уткнувшись ему в грудь.

Он гладил ее, нежно просил успокоиться, овладеть собой:

— Ирочка, ведь ты — боец!

— Какой я боец! Мне вот кажется, город сдадим — и все погибло. Знаю, что это не так… но вот болит, болит сердце…

— Ира! Ничего не погибло! — с силой сказал Илья и, оторвав ее руки от лица, глянул ей в глаза сильным, горячим взглядом. — Ира, верь! Если народные силы пришли в движение, ничто их не остановит! Через месяц, через полгода, через год будем в Перевале! Залечим раны! Оживем!..

Сборный пункт отряда был в клубе. Сюда собрались коммунисты со всех предприятий Перевала.

Бойцов разбили по ротам, взводам, отделениям. Выдали винтовки, патроны, котелки. Часть получила обмундирование, но большинство пошло на фронт в «своем», — обмундирования не хватало.

В отряде было четыре сестры милосердия: Ирина Светлакова, пожилая дородная «тетя», старая большевичка, Наталья Даурцева и совсем молоденькая, тонкая, как вербочка, светловолосая Аганя, работница ткацкой фабрики. Все они окончили курсы сестер, организованные еще зимой, после первого выступления Дутова.

Командовал отрядом Василий Толкачев. Построились, двинулись пешком по Вознесенскому проспекту, потом по Арсеньевской улице, идущей к вокзалу.

На вокзале особенно чувствовалась эвакуация. Из депо, тяжело пыхтя, выходили паровозы, подтягивали пустые составы. В товарные вагоны сотни людей спешно грузили снаряжение, боеприпасы, продовольствие. На платформы по гнущимся и скрипящим доскам вползали броневые автомобили, тяжелые орудия.

То и дело в сторону Мохова уходили груженые составы. Встречные поезда, не задерживаясь на станции, проходили до следующего разъезда, где начиналась «линия фронта». Пятясь с разъезда, привозили раненых. В Перевале их переносили в санитарный поезд, а порожний состав ставили под погрузку.

Толкачев вместе с Ильей несколько раз выходили на платформу, останавливали дежурного по станции:

— Когда наконец нас погрузят?

Пожилой, толстый, измученный дежурный отвечал плачущим голосом, вытирая пот с лица:

— Вы видите, видите, товарищи? Видите, что делается? Идите к начальнику!

Шли к начальнику станции, принимались доказывать, что отряд надо отправить немедленно, что заслон на Лузино — первоочередная мера. Если белые перехватят линию, грузы, боеприпасы, продовольствие — все попадет в руки врага.

Начальник станции соглашался с этим, обещал: «Вот только отправлю этот эшелон, подтянем ваш…» Но время шло, а посадки не было.

— Пойду к коменданту, — сказал Толкачев, сердито хмуря светлые брови. — А тебе советую брякнуть в обком… может, еще не уехали.

Илья позвонил в обком, в Совет, никто не отозвался.

Бойцы пообедали. Солнце пошло к закату. Состав все не подавали.

К вокзалу уже перестали подъезжать груженые возы. Прибежал Толкачев, взбешенный до крайности.