Георгий Полилов - Андрей Боголюбский

- Слышали? - обратился он к боярам. - Только царьградцы поднялись на угров, как к уграм пришли на помощь и русские и чехи. Сила теперь не у царьградцев, и нужно нам с чехами да венграми жить в мире.

Бояре слушали князя внимательно. Яким Кучкович поднялся с лавки:

- У нас, княже, голова не болит, что там делают угры да чехи. Будем думать о себе…

Андрей насмешливо посмотрел на Кучковича и покачал головой:

- Искусный ты человек, Яким, в строительстве стен и крепостей, сердце имеешь горячее до драки, а вот в делах государских Господь тебя не умудрил. Ежели все будем думать только о себе, то поодиночке с нами легко справятся. Сегодня побьют угров, завтра чехов, а там и до Руси доберутся. Мы устоим, ежели выступать будем сообща, помогая друг другу… Верно я говорю? - обратился он к думцам.

Бояре молчали. Андрей нахмурился:

- Не мечом греки хотят завоевать Русь. С оружием к нам не придёшь. Знают хорошо: подняв на нас меч, от меча и погибнут. А вот сажать сюда своих людей и исподволь подчинять себе Русь - это могут. Считают они, что только император ромеев [101] Византийцы называли себя римлянами - ромеями. может стоять во главе всех христиан. Патриарх - помощник императора. Где бы ни жили люди, исповедующие христианство, все они - подданные императора, - так думают греки. Послушаем дале, что поведает нам владыка Фёдор.

Фёдор поднялся:

- Чудные дела я видел у императора Мануила. Любит он богословские споры. Пригласил к себе в шатёр епископа Адриана болгарского и нашего Леонтия. Адриан начал теснить Леонтия, доказывать ему, что не прав он. Расшумелся Леонтий, начал поносить Адриана бранными словами. Слуги императора велели ему говорить тише пристойнее, а он всё кричит. Тогда Мануил приказал бросить Леонтия в реку. Несут его, яко овцу, к воде, аон ногами болтает и своё блекочет: «Среда - постный день, среда - постный день!»

Бояре засмеялись.

- Ну, а после купанья всё ещё кричал?

- Да разве его угомонишь! Поднялся воевода Борис Жидиславич:

- Тебе, княже, тоже нужно некоторых попов купать в Клязьме. Одни зело привержены к мёду да винному зелью, другие - к постам без меры. Как искупаются раз-другой, станут степеннее.

Бояре улыбались. Знали, что сам Борис Жидиславич пьёт не по малой. Фёдор хотел напомнить ему об этом, но князь его перебил:

- Не за тем собрались мы сюда, бояре, чтобы спорить да потешаться. Думаю я, что греческий император хочет прибрать нас руками киевского митрополита. Он мыслит: если в Киеве вокруг митрополита будут сидеть греки, то и на остальной Руси греков запросят.

Борис Жидиславич опять вставил слово:

- Митрополит, княже, рать против нас не двинет, нет у него войска. А полки греческого Мануила далеко. Сдаётся мне, что подговорит митрополит против нас киевского князя, а тот и других князей подобьёт сесть на конь.

- Истинно так, отче, - поддакнул Жидиславичу сын Андрея, князь Мстислав. Стройный, высокий, с небольшой русой бородкой, Мстислав, несмотря на свои молодые годы, пользовался славой опытного советника и стратега. - Не миновать нам войны с Киевом, - говорил он, обращаясь к отцу. - Приехавшие оттуда гости молвят, что зол великий князь на тебя. «Не позволю, говорит, Владимиру подняться над другими городами».

Андрей нахмурился. Честолюбие было задето тем, что эти слова высказал любимый сын.

- Ежели киевский князь обнажит против нас меч, - процедил он сквозь зубы, - то… поили мы коней Волгою у булгар, напоим их Днепром и у киевлян!

«Мстиславу вести рати, - думал Андрей, глядя на сына. - Только на него да на Бориса Жидиславича и могу положиться».

Расходясь по домам, дружинники по-разному толковали эту угрозу князя. Одни говорили, что князь не пойдёт походом на Киев, другие считали, что пойдёт и до похода осталось несколько дней. Князья часто водили свои дружины на берега Днепра, чтобы добыть себе златокованый великокняжеский стол.

Боярин Яким Кучкович возвращался домой с зятем Петром:

- Нет у Андрея уважения ни к греческому императору, ни к великому князю.

- С великим князем киевским Андрею будет тяжело тягаться, - возразил Пётр. - Не то, что отцу его, князю Юрию Долгорукому, с твоим отцом. Киев - это не Москва… Слушал я сегодня Андрея на совете, а перед глазами встал Иван Степанов Кучко.

Яким оглянулся по сторонам.

- Господи, и когда они угомонятся? Князь Юрий Долгорукий искал славы, сын его, князь Андрей, того же ищет. Хочет объединить Русь и спасти её от ворогов. А я думаю, Пётр, что Русь нужно спасать от Андрея. В тягость он ей. Прошлый раз мы поговорили, поговорили, да на том и кончили.

Глаза Замятнича потемнели:

- Нет, Яким, дело разговором не кончилось.

- А что сделали?

- Ключник Амбал у нас, княгиня тоже у нас. Теперь нужно найти лихого человека.

- Обожди, Пётр, не горячись! Сейчас он, может быть, и не понадобится. Бог даст, киевский князь освободит нас. Тогда вздохнём.

Всадники пришпорили коней и понеслись вскачь, разбрызгивая комья грязи.

Через несколько дней Паисий пришёл в избу к Николаю. Мастера маленькими щипчиками укладывали на колечки зернь. Отворилась дверь. Алексей увидел угреватое лицо с заплывшими, воровски бегающими глазками. Передохнув, Паисий снял шапку:

- Мир сему дому! Николай поклонился.

- Что-то я третьего мастера не вижу, - сказал Паисий, поглаживая бороду.

- Третий пошёл на княжой двор, - ответил Николай. - А ты, Паисий, пришёл по делу али так?

Загадочно улыбаясь, Паисий присел на лавку.

- Зашёл в гости, - ответил он не спеша, и добавил с ехидством: - Смиренья в вас нет! Я ведь не волхв или кудесник поганый, я к вам с молитвой.

Николай удивлённо посмотрел на Паисия:

- Мы, Паисий, гостю всегда рады. А на что тебе третий? Если дело какое, так говори, мы передадим.

- Почто спешить? - возразил Паисий. - Я обожду.

В избе стало тихо. Алексей с Николаем занимались своим делом, изредка поглядывая на непрошеного гостя. Паисий тоже молчал. Когда на пороге появился дед Кузьма, он поднялся ему навстречу.

- Здравствуй, Кузьма! - протянул Паисий руку.

- Здравствуй!

- Кланяться тебе просили, Кузьма, - начал Паисий. - Только не знаю, как примешь поклон… Господин твой, боярин Иван, передать велел, чтобы ты вместе с внуком возвратился на его вотчину. Тыуж не перечь своему господину, возвратись…

Алексей видел, как помрачнело лицо дела Кузьмы.

- Его хворого и нагого боярин Иван выгнал со двора, - вмешался в разговор Николай. - Теперь он не боярский холоп, а княжой мастер. Так и передай боярину!

Паисий погрозил Николаю:

- Не блудословь, помолчи! Тебе, мастер, тоже придётся перед княжеским тиуном ответ держать. За беглого холопа Алёшку. Почто укрыл его от боярина?