Георгий Полилов - Андрей Боголюбский

- Как зовут? - спросил его сидевший за столом дьяк.

- Кузьмой, - ответил старик.

- Развяжите руки.

Палач перерезал верёвку ножом. Кузьма расправил плечи, осмотрелся. В стороне, у каменного столба, стоял, ухмыляясь в бороду, Яким Кучкович.

- Ну, сказывай, какую хулу изливал на святую церковь, какими словами поносил князя и епископа.

Кузьма молчал.

- Али оглох?

Кузьма поднял голову и ответил спокойно:

- Не поносил я бранными словами ни церкви, ни князя, ни епископа.

Дьяк обратился к палачу:

- Пусть скажет.

Палач подошёл сзади, захватил руки старика петлёй, перебросил верёвку через блок, к ногам привязал бревно. Вывернутые за спиной руки оказались над головой. Фёдор увидел, как у старика раскрылся рот и упала челюсть. Бессильная голова склонилась на грудь.

- Пожалуй, не вынесет этой пытки - хлипок, - сказал дьяк.

Кузьму положили на землю, и монах облил его водою.

- Пытать нужно не так, - подошёл к палачу Яким Кучкович. - Чтобы жив был и правду не утаил.

Амбал потянулся, хрустнул пальцами:

- Яким, разреши мне. Я из этого старика правду вытяну!

Кузьма лежал на полу и смотрел на всех четверых изумлёнными, плохо понимавшими глазами:

- За что вы?..

Арине хотелось увидеть Алексея, в душе она надеялась, что он к ней придёт. Но прошло уже больше недели… Собрав кузовок, отпросилась она во Владимир. Сказала, что пойдёт на торг продать кринку мёду и купить соли.

Осенний дождь сбивал с деревьев последние листья. Заклязьминские дали затянуло сплошным пологом тумана, с холмов мутными потоками стекала вода. Остановившись, чтобы поправить выбившиеся из-под платка волосы, Арина посмотрела окрест и вздохнула. На Лаврентия [103] 3 августа по старому стилю. ходили с девушками смотреть на воду: коли тиха, то жди осени тихой, а зимы без вьюг; ежели нет - и осень с ветрами, и зима с вьюгами. Вода не была тихой… Поправив сбившийся платок, Арина пошла дальше. Не страшны ей и ветры буйные, и вьюги лютые. Вот как бы с Алёшей чего не стряслось… Не поговорила она с ним в прошлый раз. Вспылил он. Посмотришь - лицом красен, ростом велик, ума не занимать, а всё же какой-то непутёвый. Жил бы рядом в деревне - тогда душа на месте. А так - мало ли чего… И лихих людей много.

От моросящего дождя город казался каким-то белёсым, озябшим и притихшим. Вдоль бревенчатого настила по улице неслись ручьи. Словно испуганные, стояли на крышах теремов безмолвные петухи и сказочные птицы, вырезанные из дерева.

Она быстро нашла двор мастера Николая. У потемневших от времени ворот хотела взяться за скобу, но нерешительно остановилась.

В сыром воздухе слышались удары молота и чей-то голос:

- Алексей, наддай…

Когда она шла сюда, то больше всего боялась, что он захворал. Теперь, у ворот, подумала с острой, пронизывающей сердце тоской: «Если он не захворал и с ним не стряслось никакой беды, то почему он не пришёл ко мне?.. Сказал же, что и без меня не пропадёт», - вспомнила она.

Закусив губы, точно от боли, стояла перед воротами, не зная, то ли постучать и войти, то ли повернуть обратно. С мокрых волос скатилась за спину струйка и потекла, неприятно холодя всё тело. Стекали по щёкам крупные капли дождя. Теперь Арина услышала голос его самого. Не чувствовалось, чтобы он был болен.

Повернувшись, девушка медленно побрела по улице в ту сторону, где сквозь густую сетку дождя виднелась башня Золотых ворот. Синие, затуманенные слезой глаза смотрели на всё покорно и безразлично.

«И зачем я встретилась с тобой!.. Присушил ты меня… - Присев на лежавшую колоду, отжала мокрые пряди волос и посмотрела на раскрытую арку Золотых ворот. - Нет, надо вернуться, проведать. Я во всём виновата…»

Подхватив кузовок, зашагала она обратно и, не задумываясь, вошла во двор.

Двери отворил высокий седой старик.

- Здравствуй, девонька! Почто пожаловала?

Арина растерянно стояла на пороге, стараясь разглядеть человека в глубине избы у горна. - Арина, Аринушка…

Алексей подбежал, снял кузовок, усадил на лавку.

Все эти дни Алексей ходил как потерянный. Дед Кузьма исчез, словно канул в воду. Искали везде. Пробовали пройти на епископский двор, но туда не пустили. Люди боязливо рассказывали:

- Дед ваш угодил к Фёдору. Стражники увели к епископу кожевника Матвея, гончара Петрилу, древоделей братьев Никиту да Ивана и многих других. Сказывают, пытают там их.

Люди посмелей говорили со злобой:

- Бежали от лютой боярской кабалы да угодили к Фёдору! И что князь смотрит!

Алексей с Николаем всё чего-то ожидали, надеялись на лучшее, но каждый день приносил всё новые и новые тревоги, подсказывал, что большее горе ещё впереди.

Алексей не верил, что дед Кузьма не возвратится. Странно было, что его нет в избе; казалось, невозможно будет привыкнуть к мысли, что больше не услышит его голоса…

И тут пришла Арина.

- Как же ты… в непогоду… Путь хоть и не долог, да дождь! Сыплет и сыплет…

Глядя на смущённого Алексея влюблёнными глаза, Арина ответила:

- А ты дождя испугался, Алёша! Я вот, видишь, и в дождь к тебе…

Алексей замолчал и растерянно взглянул на Николая. Старик ничего не понимал, смотрел то на Алексея, то на Арину. «Вот так штука… Алёшка-то, тихоня…»

- Ждала я, ждала, Алёшенька! Вот, думаю, ты хворый лежишь али что другое стряслось. Не стерпела. Сама первая к парню пошла! Покрыла голову срамом. Да Бог с ним… Жив ты - и хорошо.

Она поднялась, взялась за кузовок, но тут её остановил Николай:

- Ты, девонька, постой! Раз пришла, уж будь гостьей… А ты что, Алёшка? Принимай… Прости, девонька! Беда у нас. Старика Кузьму схватили. Живём мы без хозяйки, но ты не обессудь: чем богаты, тем и попотчуем. Алёшка-то… Ах, господи… А я, старый, думаю, что это зачастил парень куда-то?.. Да ты чья? Откуда?

Арина начала рассказывать. Николай сидел на лавке и слушал внимательно. Алексей вышел за дровами.

- Ты говоришь, матушка твоя в ледоход чуть не утонула в Клязьме? - спросил Николай.

Арина кивнула:

- Захворала матушка после этой купели и умерла. Увидев вошедшего Алексея, Николай перевёл разговор:

- Ты сначала обсушись у огонька, обогрейся, поснедай с нами, а там мы тебя послушаем.

Арина пробыла до полудня, а когда дождь немного утих, Алексей пошёл проводить её до деревни.

Когда он возвратился, дед Николай долго крепился, спрашивал о разном: как дошли да какова погода. Под конец не выдержал:

- Алёшка, а Арина-то хороша, а?

Алексей помолчал.

- Ну, люба она тебе, Арина-то?

- Люба.

- То-то, парень! Уж до чего хороша девка! Хозяйка будет - загляденье!

Алексей опять промолчал, поворочался на лавке. Вздохнул:

- Не думал я, что решится она на такое. Подумать только, сама пришла ко мне во Владимир!