Марта Холл Келли - Девушки сирени

Пол вернулся в прихожую, но теперь в брюках и застегнутый на все пуговицы.

– Может, вы закончите этот разговор в следующий раз? – предложил он и надел пальто.

– Ты уходишь? – как можно спокойнее спросила я.

– Дэвида надо проводить, а у меня завтра утром репетиция. – Пол поцеловал меня в щеку, я вдохнула его запах, а он поцеловал меня во вторую щеку и шепнул: – Лиловый тебе к лицу.

После этого он выволок нашего нежданного гостя за дверь и потащил его вниз по лестнице. Дэвид протестовал, используя весь свой багаж бранных слов.

Мне, конечно, было больно оттого, что Пол ушел. Жаль, мое целомудрие так и не пострадало. Но я успокоила себя тем, что это не последний шанс, а на месте Дэвида могла оказаться мама.

В новогодние праздники я неприлично много времени проводила в обществе Пола. Мы заслушивались джазом в Гарлеме, сидя бок о бок при свете свечи. У Пола появился сосед – актер вспомогательного состава из «Улиц Парижа», да и моя мама вернулась в Нью-Йорк, так что у нас практически не было возможности устроить свидание один на один. Я семь раз ходила на его постановку и выучила все роли наизусть. Пол не только играл ведущую роль, он еще и пел, и танцевал, причем мастерски. Казалось, ему подвластны все жанры. На афише крупным шрифтом было заявлено, что в постановке участвуют пятьдесят парижских красоток. Для меня было загадкой, почему при таком обилии доступных красоток Пол предпочитает проводить свободное время в моем обществе.

Весной сорокового работы в консульстве стало невпроворот, и я практически поселилась в офисе. А когда Гитлер девятого апреля вторгся в Данию и Норвегию, консульство накрыла очередная волна паники. Мир замер в ожидании худшего.

Как-то в прохладный апрельский день мы с Полом договорились встретиться после работы на смотровой площадке Ар-си-эй-билдинг. Он сказал, что хочет кое о чем меня попросить. О чем? Этот вопрос мучил меня весь день. Я уже вызвалась выступить в качестве поручителя для Рины, так что речь шла явно не о визе. Мы часто встречались на площадке, чтобы полюбоваться звездами в телескоп, но я чувствовала, что на этот раз Пол не станет рассказывать мне о Малой Медведице. Он уже намекал, что неплохо бы нам сыграть на одной сцене.

Может, подвернулась одноактная пьеса? Что-нибудь на Офф-Бродвее? Я бы рассмотрела такое предложение.

На площадку я, как обычно, поднялась раньше Пола.

Три медсестры, съежившись, сидели на садовых стульях в центре площадки. Потом они по очереди фотографировали друг друга на фоне вывески: «Фото на смотровой площадке – доказательство вашего визита на Ар-си-эй-билдинг». По периметру шла металлическая ограда высотой всего в один локоть. Под нами лежал Манхэттен, к востоку протекала Ист-ривер, а Центральный парк на севере напоминал бурый бугорчатый ковер сарух. К югу от нас возвышался Эмпайр-стейт-билдинг, а на западе доки Пятнадцатой улицы врезались в Гудзон, пришвартованные корабли ожидали своего выхода в море. Ниже смотровой площадки на фоне черной крыши «Мейсиса» в сумерках отчетливо читался написанный белыми буквами лозунг: «Мейсис. Разумно быть экономным».

Появился Пол с букетом ландышей.

– Сейчас еще рано, но я подумал, ты не будешь против.

Естественно, я поняла, что он имеет в виду французскую традицию дарить любимым ландыши на первое мая. Я взяла букет и вдохнула сладкий цветочный аромат.

– Надеюсь, следующий май мы вместе встретим в Париже, – добавил Пол.

Я заправила букетик в декольте платья. Холодные стебли прикоснулись к груди.

– Нью-Йорк в начале мая прекрасен…

Я запнулась.

Как можно было не заметить? Его костюм. Он одет строже, чем обычно. Темно-синий пиджак, в кармане красный шелковый платок. Он уезжает?

– Шикарно выглядишь, – сказала я. – Белые фланелевые брюки. Некоторые так одеваются перед отъездом.

Теперь уже поздно умолять его остаться. И почему я раньше не заговорила об этом?

Пол показал на гавань.

– Отплываю на «Грипсхольме». В семь тридцать.

От слез защипало глаза.

– Это шведский корабль?

– Международный Красный Крест согласился захватить меня с собой. Все благодаря Рожеру. Сначала зайдем в Гётеборг, а потом возьмем курс на Францию. Следовало бы раньше тебе сообщить, но я сам только недавно узнал.

– Ты не можешь сейчас уехать. Там ведь кругом немецкие подводные лодки. Это определенно небезопасно. Вы для них – легкая мишень. А как же виза для Рины?

– Рожер сказал, можно с таким же успехом прождать еще месяц.

– Но если он позвонит в Вашингтон…

– Ки, не стоит рассчитывать на чудо. Ты же понимаешь – ситуация ухудшается.

– Ты нужен мне. Это разве не важно?

– Кэролайн, я хочу поступить правильно. Это нелегко.

– Может, все-таки подождешь, вдруг ситуация переменится?

– Рожер сказал, что будет продолжать попытки. Отсюда действовать легче, но мне нужно уехать. Половина родственников Рины уже покинули Париж.

Я прижалась щекой к пиджаку Пола:

– Ты все еще ее любишь…

– Дело не в этом. Я бы остался с тобой, но разве я смогу спокойно сидеть в своем номере в «Уолдорфе», когда у меня на родине ад кромешный? Ты бы не смогла.

Неужели действительно уезжает? Нет, это все шутка какая-то. Сейчас он засмеется, и мы пойдем есть пироги в «Автомат».

Солнце ушло за горизонт, сразу похолодало, и Пол обнял меня. Его тепло – это все, что мне было нужно, чтобы не замерзнуть.

Даже с высоты семидесятого этажа можно было подробно разглядеть корабли в доках на Пятнадцатой улице. «Нормандия» все еще стояла на своем месте. «Иль-де-Франс». Только «Грипсхольм» с поднятым флагом Швеции приготовился выйти в море. Ветер гнал вверх по реке рваный дым из труб корабля.

Я посмотрела на восток. Атлантика – самая опасная часть пути, там у них не будет защиты с воздуха. Война только началась, а немецкие подводные лодки, получившие приказ не допустить помощь в Англию, уже затопили несколько союзных кораблей. Я живо представила, как они, будто барракуды, подстерегают своих жертв посреди океана.

Пол взял мои руки:

– Но я тебя вот о чем хочу спросить: когда все это закончится, ты приедешь в Париж?

У меня в мозгу замелькали картинки: мы в «Два Маго» на Сен-Жермен-де-Пре. Сидим за столиком под зеленым навесом и наблюдаем за проходящими мимо парижанами. Он заказал кофе по-венски, я – со сливками. Вечереет, и мы заказываем по рюмочке «Хеннесси». Или шампанское с малиновыми пирожными. И болтаем о его театральной карьере. Наша одноактная пьеса.

– А Рина как к этому отнесется?

Пол улыбнулся:

– Она будет в восторге. Может, даже присоединится к нам с одним из своих кавалеров.

Ветер отхлестал по щекам и вихрем поднял волосы.

Пол поцеловал меня в губы.