Марта Холл Келли - Девушки сирени

– Дорогая, как ты можешь такое говорить?

– Я объясняла Филу, что не хочу так рано заводить ребенка, но он меня не слушал. И я в результате сдалась, раз уж ради этого мужчины ходила в туфлях для гольфа.

– Ты будешь прекрасной матерью.

– Здесь чудесный сервис. – Бетти оживилась. – Лучше, чем в «Плазе», поверь мне. Приносят ребенка каждый час. Пришлось даже сказать им, чтобы они держали его в детской. Там профессионально ухаживают за младенцами.

– Он такой хорошенький. – Я погладила нежную, как цветочный лепесток, пяточку.

Уолтер потянулся, и у него во сне дрогнули веки.

Я почувствовала знакомую боль, слезы набежали на глаза.

Только не сейчас.

– А теперь и ты должна выйти замуж и родить ребенка. Кэролайн, именно в таком порядке.

– С этим покончено.

– Ты что, начала одалживать у матери нижнее белье? Нет? Значит, ничего не кончено.

Бетти нажала на кнопку вызова под обеденным столиком. В палату вернулась медсестра и забрала Уолтера. Я до последней секунды прижимала его к себе. Когда его унесли, я сразу почувствовала холод и пустоту.

– Рожер сегодня мне передал, что Пола и Рину арестовали, – сообщила я.

– О нет, Кэролайн. Дорогая, мне так жаль. Известно, куда их поместили?

Я подошла к окну и скрестила руки на груди.

– Нет. В какую-нибудь тюрьму в Париже или в транзитный лагерь. Я не знаю, что мне делать.

В парке за окном мальчик пытался запустить змея, но змей подпрыгивал над землей и не желал взлетать.

«Хвост слишком тяжелый, – подумала я и мысленно подсказала мальчишке: – Отрежь ему хвост».

– Дорогая, как это все не просто для тебя, – проговорила Бетти.

– Я не могу работать.

– Когда вернусь домой, устрою вечеринку по-гавайски. Помоги мне все спланировать. Или можешь стать моим партнером по бриджу на вечеринке у Вандербильт. Я играю с Пру, но она с радостью тебе уступит.

– Бетти, я не могу думать о вечеринках. Мне нужно узнать, куда забрали Пола.

– Выкинь это из головы. Все это очень печально, но у тебя не могло быть нормальной жизни с Полом Родье.

– Кому решать, что нормально, а что – нет?

– И почему тебя всегда притягивают трудности? Вы с Дэвидом могли прекрасно…

– Дэвид меня бросил.

– Он бы женился на тебе, если бы ты почаще бывала с ним рядом. Театральное турне по десяти штатам не укрепляет отношения. Мужчины любят ощущать себя центром твоей вселенной. А теперь, когда ты осела на одном месте, то должна побыстрее выйти замуж и нарожать детей. Женские яйцеклетки, между прочим, распадаются.

Я представила, как внутри меня плавают хрупкие микроскопические яйца, и скривилась.

– Бетти, не говори глупостей.

– Скажи это своим яичникам. В Нью-Йорке полно достойных мужчин, а тебе понадобился именно тот, который сидит во французской тюрьме.

– Мне пора вернуться на работу. Неужели так трудно проявить хоть каплю сочувствия? Мы о живых людях говорим.

– Извини, тебе не понравится то, что я скажу, но он не нашего круга.

– Не нашего круга? Мой отец сам в жизни пробился.

– Только сначала родители послали его в Сент-Пол [26] В Сент-Поле находится Миннесотский университет. .

– При всем уважении к твоему брату, если родители с детства в попу дуют, ничего стоящего не вырастет.

– И это говорит женщина, которую до шестнадцати лет горничные одевали. Кэролайн, давай посмотрим на все это с практичной стороны. Еще совсем не поздно…

– Не поздно что? Спасти мою репутацию? Выйти за нелюбимого человека только для того, чтобы было с кем прийти на вечеринку по-гавайски? Да, у тебя есть муж и ребенок, но я хочу быть счастливой!

Бетти ущипнула кромку атласного одеяла.

– Что ж, прекрасно, только, когда все это плохо кончится, не приходи ко мне плакаться.

Я развернулась и вышла из палаты. Как я могла считать подругой ту, которой плевать на мое личное счастье? Обойдусь без Бетти. У меня есть мама. А больше мне никто и не нужен.

И никакие силы в мире не заставят меня отказаться от Пола.

Ближе к концу недели Рожер поставил меня в известность о том, что консульство больше не имеет возможности помогать мне с благотворительными посылками во Францию. А письма и открытки с очень ненавязчивыми просьбами помочь сиротам продолжали приходить. Как я могла им отказать? У мамы просить деньги я не осмелилась, она занималась домом и после смерти папы старалась на всем экономить. Какое-то время я надеялась на чудо, а потом поняла, что надо сделать.

Антикварный магазин «Шнайдер и Гудрич».

Когда-то давно мама обмолвилась, что мы можем продать им кое-какое серебро, которым совсем не пользуемся, а вырученные деньги пожертвовать на благотворительность. Меня такое предложение не удивило, ведь по наследству от Мамы Вулси ей перешло не только стерлинговое серебро, но и тяга к благотворительности. Мама никогда не измеряла наше финансовое положение в тройских унциях, и я знала, что она не станет горевать по вилкам для устриц, к которым никто не притрагивался со времен Гражданской войны.

Со столовыми вилками я, разумеется, никогда бы не рассталась.

Антикварный магазин «Шнайдер и Гудрич» располагался на приличном расстоянии от центра города, по соседству с небольшим процветающим магазинчиком, в котором торговали очень качественными париками и накладными волосами. У каждого, кто приходил в «Шнайдер и Гудрич», была своя история. Кто-то продавал фамильные ценности, чтобы помочь непутевому дядюшке, кто-то – желая оплатить счета по налоговым обязательствам. Троюродная сестра Бетти, муж которой сел в тюрьму за неуплату налогов, в день, когда ее свадебный сервиз из китайского фарфора ушел в «Шнайдер и Гудрич», выпила пузырек таблеток. Она выжила, но репутацию потеряла.

Толстосумы лично там никогда не появлялись. После «генеральной уборки» они подбирали предметы, от которых желали избавиться, например выцветший хамаданский ковер и чашу для ополаскивания пальцев из Лиможа, и посылали в «Шнайдер и Гудрич» шофера в ливрее или горничную в униформе.

Мама в городе шофера никогда не держала, а наши горничные остались в «Хей», так что в то утро я взяла из общей пирамиды в шкафу с серебром скатку с вилками для устриц и отправилась в «Шнайдер и Гудрич» сама.

Я не сомневалась в том, что мистер Шнайдер будет рад увидеть серебро Вулси.

В магазине висел туман от сигарного дыма. Мне показалось, что там застекленных стендов больше, чем в Музее естественной истории. Шкафы по всем стенам от пола до потолка, и еще по периметру на расстоянии человеческого тела от стены – застекленные стенды высотой с прилавок. На стеклах можно было заметить следы чистящего средства «Виндекса». Все стенды забиты под завязку фамильными ценностями по категориям: богато украшенное холодное оружие и ножны; монеты, картины и бесчисленные рюмки, бокалы и фужеры. Ну и конечно, стерлинговое серебро в отдельных стеллажах на подобающей дистанции.