Лев Жданов - По воле Петра Великого: (Былые дни Сибири)

И князь, видя, что вся гроза минула и дело идёт как нельзя лучше, совсем просиял лицом и душою, свободнее заговорил с государем.

Плата откупная за год вперёд, вносимая губернатором, и личный дар его, тоже довольно значительный, были приняты самым милостивым образом, даже поцеловал его Пётр и назвал добрым другом и верным слугою царя и отечества. Царица встала между тем, и Гагарин был приглашён разделить раннюю трапезу царя и царицы.

Обласканный, осчастливленный, он уехал, с облегчённым сердцем и не менее лёгким, крепким дубовым сундуком, который из Сибири ехал битком набитый золотом...

Весёлый, возбуждённый, развернув перед Келецким резолюцию, князь ему в десятый раз повторял:

— Твоя правда была!.. Бояться ещё нечего! Меншиков хорошо помог! Вишь, резолюция какая! Всё по-моему! Мне даётся воля афицеров брать, своих и шведов, и полки сбирать... И, видишь, на три года шведов тех подряжать надо! Понимает государь, что затея эта не малая, не быстротечная! И уж коли пленным шведам термин на три года положен и упрочен, ужели я на этот же срок полагаться не могу, что не тронут меня!.. Ха-ха-ха!.. А за эти три года... мало ли что!.. И я могу помереть, и...

Остановился, не договорил Гагарин. Понимает его секретарь и без лишних слов. И, тоже довольный, потирая свои тонкие пальцы, смеётся негромко:

— Хе-хе-хе!.. Да, вельможный пане ксенже!.. Заставил-таки мой пан эту распутницу Фортуну пану яснейшему глазками щурить да улыбнуться помилее!..

— Заставил, да!.. — Но внезапно отуманясь, с глубоким вздохом совсем иначе проговорил скупой князь. — Но сколько это стоило! За такую уйму золота и любая честная богиня либо земная женщина и больше бы дала, чем одну улыбку. Поглядим, что ещё будет. А пока радоваться надо, твоя правда, Зигмунд!..

И ликовал Гагарин, несмотря на досадные мысли о том, какой дорогою ценою досталась новая удача.

Он не знал, что в тот же день подписал Пётр и отдал своему ординарцу, подполковнику Ивану Дмитриевичу Бухгольцу, другую бумагу, заранее приготовленную. Вот её текст:

«...Понеже доносил нам сибирский губернатор, князь Гагарин, что в Сибири, близ калмыцкого города Эркета, на реке Дарье, промышляют песочное золото.

— Для того ехать тебе в Тобольск и взять там у помянутого господина губернатора 1500 человек воинских людей и с ними итить на Ямыш-озеро, где велено делать город. И, пришед к тому месту, помянутых людей в той новостроенной крепости и около неё, где возможно, росставить на зимовье, для того, чтоб на будущую весну паки возможно было, скорее с теми людьми собравшись, итить далее к помянутому городку Эркетю.

— И как на будущую весну, собравшись с теми людьми, пойдёте от Ямыша к Эркетю, то накрепко смотрите того, чтоб дорогою итить такою, где б была для людей выгода. Также в некоторых удобных местах, а именно при реках и при лесах, делать редуты, для складки провианту и для коммуникаций и чтоб редут от редута расстоянием больше не был, как дней по шести или по недели времени от одного к другому было на проход, и в тех редутах оставлять по несколько людей по своему усмотрению.

— А когда Бог поможет до Эркетя дойтить, тогда трудиться тот городок достать. И как оным, с помощию Божиею, овладеете, то оный укрепить. И проведайте подлинно, каким образом и в которых местах по Дарье-реке тамошние жители золото промышляли.

— Потом такоже стараться проведать об устье помянутой Дарьи-реки, куды оная устьем своим вышла.

— Сыскать несколько человек из шведов, которые искусные инженерству, артиллерии и которые в минералах разумеют, которых с воли губернаторской взять. Также и в протчем во всём делать с воли и совету губернаторского.

— Протчее поступать, как доброму и честному человеку надлежит во исполнение сего интересу по месту и конъюнктурам.

У сего — приписано собственною царского величества рукою:

На галере святыя Наталии, в день 22 маиа, 1714. Пётр».

Дней через пять явился к Гагарину первый обер-полицеймейстер новой столицы, Девиер, сын португальского еврея, поселившегося в России, где он и его потомки нашли своё счастие.

Сверкая своими красивыми, восточными глазами, приятно улыбаясь и изгибаясь полным, но стройным станом, затянутым в военный мундир, посланник Петра поздравил Гагарина с благополучным прибытием в Парадиз и сообщил, что царь на несколько часов приехал сюда, желая проводить домой Екатерину и здесь проститься с нею перед отплытием в море. Гагарина же немедленно приглашает к себе поговорить о делах, губернатору известных.

Всполошился опять, встревожился Гагарин, и сильно билось у него сердце всю дорогу до маленького дворца в Летнем саду, где находилась царская чета.

Здесь Пётр показал князю копию с указа, данного Бухгольцу, и объяснил, что посылает особого человека, для выполнения важного дела, только желая облегчить жизнь самого наместника Сибири, у которого и так дел немало... Но Бухгольцу приказано подчиняться Гагарину, ничего не делать без его советов, а князя просит царь помогать подполковнику не только по букве указа, писанного наскоро, но во всей полноте собственного разумения и доброжелательства к самому Петру и к родине, которой многие выгоды предстоят от удачного исхода этой экспедиции.

Подполковнику велено ехать немедленно, но он раньше должен явиться к Гагарину, получить подробные наставления и необходимые полномочия, чтобы в Тобольске в отсутствие Гагарина не затормозилось это важное и срочное дело.

Гагарин рассыпался в обещаниях и клятвах душу положить, только было бы всё сделано по мысли государя! А в душе твёрдо и бесповоротно решил, во что бы то ни стало помешать Бухгольцу успешно выполнить данное ему поручение.

Улыбка преданности и умиления, с которою слушал Гагарин Петра, с которою вышел от него, сразу сменилась гримасой бешеной ярости, едва князь очутился один в своей карете.

Он открыл россыпи, задумал дело, составил подробный, прекрасный план... А этот план у него украли, посылают другого человека, независимо от князя, выполнить блестящую затею. Гагарин будет лишён и славы, и выгод, какие уже улыбались ему, если бы так грубо не вырвали у него из рук дела, созданного им же!..

И Меншиков хорош! Вызнал план — и Бухгольцу в указе буквально поручено всё, что наметил сделать сам Гагарин!

От злости багровел толстяк, колотил кулаками по упругим подушкам сиденья кареты, царапал ногтями плотную, шёлковую обивку, топал ногами так, что едва не выбил дна в экипаже. Но все эти порывы дали выход ярости, наполняющей грудь князя, и домой он прибыл значительно успокоенный, был даже в состоянии обсуждать вместе с Келецким новый порядок вещей.

Умный советник постарался успокоить князя, примирить его с совершившимся событием, указав на выгодные стороны этого неожиданного вмешательства в золотые планы Гагарина.