Грегор Самаров - На пороге трона

Екатерина Алексеевна выразила свою благодарность и попросила графа передать императрице её искреннейшие и сердечнейшие пожелания скорого выздоровления.

Пётр Фёдорович, в чертах лица которого трепетало горделивое возбуждение и в глазах которого искрился беспокойный огонёк, лишь едва кивнул головой, и граф Шувалов невольно потупил взор под его взглядом.

Придворные стали перешёптываться и медленно расходиться, причём большинство из них с исключительным усердием и особым выражением преданности попрощалось с великим князем и великою княгинею.

Когда граф Иван Иванович Шувалов возвратился в кабинет императрицы, Сен-Жермен проник за ним также туда и бросился к софе, на которой всё ещё без сознания лежала Елизавета Петровна.

— Ради Бога, — воскликнул он, — никаких средств, никаких бы то ни было медикаментов... всё может подействовать смертельно в этом кризисе! Прошу вас... предоставьте мне императрицу, я... один только я в состоянии вернуть её к жизни.

Доктор Бургав гордо выпрямился и, сверкая глазами, воскликнул:

— Тело её императорского величества в этот момент принадлежит мне. Я — её врач и с Божьей помощью спасу её, если вообще спасение возможно. Вы — не врач, вы чужой здесь! По какому праву требуете вы, чтобы в ваши руки вверили судьбу России!

Граф Сен-Жермен вполне уверенно и гордо встретил взгляд врача.

— По праву того, кто желает помочь и кт о один лишь может помочь! — возразил он. — Один лишь я знаю, что происходит в настоящий момент в нервах и жилах государыни. Она вопреки моим настоятельным просьбам пила возбуждающие напитке, и тем самым в ней было вызвано совершенно обратное действие моего живительного эликсира. Один лишь я в состоянии, если это вообще ещё возможно, возбудить его настоящую силу, и если для вас действительно важна жизнь государыни, то позвольте мне взять на себя борьбу с этим таинственным кризисом.

— A-а, милостивый государь! — воскликнул доктор Бургав. — Вы давали её императорскому величеству какие-то таинственные эликсиры, производящие подобное действие! — продолжал он, указывая на слегка вздрагивающее тело императрицы. — Знаете ли вы, как это называется? Знаете ли вы, каким именем можно было бы назвать столь дерзкий риск?

— Но я знаю, — воскликнул граф Алексей Григорьевич Разумовский, с пылающими от гнева глазами вскакивая с места, — какое имя я могу дать человеку, который является неизвестно откуда с чужбины и, пользуясь лицемерным обманом, предлагает нашей повелительнице напитки, которые приводят её на край гроба; слышите вы, называющий себя графом Сен-Жерменом? Ваше имя — «отравитель»!..

Граф Сен-Жермен смертельно побледнел, его глаза заметали грозные искры и рука легла на эфес шпаги.

— Оставьте ваше оружие там, где оно находится! — с холодной, ядовитой усмешкой крикнул граф Разумовский. — Вашей руке необходимо ещё очиститься от многих тёмных пятен, прежде чем вы могли бы осмелиться взяться за шпагу в споре с дворянином!.. Именем её императорского величества, безжизненно лежащей здесь, благодаря вашему адскому напитку, я арестую вас! В крепости вы будете ожидать приговора судей и у вас будет время подумать о том, что подносить великой государыне огромной империи таинственные напитки много опаснее и серьёзнее, чем заставлять появляться на стене фокусные туманные изображения.

Он открыл боковую дверь, ведшую в узкий коридор, и отдал короткое приказание стоявшему там под ружьём караулу.

Граф Сен-Жермен всё ещё держал руку на эфесе своей шпаги, затем он повернулся и сделал вид, как будто хотел оставить комнату, чтобы вернуться в банкетный зал, но граф Иван Иванович Шувалов одним прыжком очутился у двери и вырвал из ножен свою шпагу.

— Ни с места! — крикнул он. — Не смейте! Ни шага далее! Лишь через мой труп вы перешагнёте этот порог; но и это не помогло бы вам, так как наружные залы ещё не опустели. Если вы сделаете хотя малейшее движение, я подниму крик и вас приколют, как хищного зверя.

Подумав несколько секунд, граф Сен-Жермен, по-видимому, согласился с правильностью замечания. Он снял руку со шпаги и остановился посредине комнаты. На его губах блуждала насмешливая улыбка, а лицо приняло спокойное, равнодушное выражение.

В боковую дверь кто-то громко постучал три раза. Граф Разумовский осторожно полуоткрыл её, так чтобы нельзя было рассмотреть то, что происходит в комнате.

У порога показался офицер дворцовой охраны. Он отдал честь фельдмаршалу и доложил:

— Весь коридор занят солдатами. Их двадцать человек, все они рады служить вашему высокопревосходительству.

— Слышите... милостивый государь? — обратился Разумовский к графу Сен-Жермену. — Я думаю, что вы теперь убедитесь в бесцельности дальнейшего сопротивления? Следуйте беспрекословно за этим офицером!

Сен-Жермен взглянул ещё раз на неподвижно лежавшую императрицу, возле которой суетился доктор, с видом участия пожал плечами и, никому не кланяясь, подошёл к двери.

— Этот господин — ваш пленник, — сказал Разумовский офицеру, — вы отвечаете мне за него своей головой, понимаете? Своей головой! — прибавил он строгим тоном. — Отвезите его в крепость, сдайте с рук на руки коменданту и передайте последнему мой приказ самым тщательным образом следить за арестантом. Комендант может поплатиться жизнью за него. Узник решительно ни с кем не должен разговаривать. Если кто-либо из часовых ответит на его вопрос, то будет немедленно наказан самым строжайшим образом. Как политический арестант, этот господин имеет право пользоваться некоторыми льготами, соответствующими его званию. Все его желания относительно пищи и личных удобств должны быть удовлетворены. Окружите карету, в которой повезёте арестанта, кирасирами, а сами, верхом на лошади, держитесь всё время возле дверец кареты. Следите также за тем, чтобы никто не приближался к вашему кортежу.

Кирасиры окружили графа Сен-Жермена и увели его, а Разумовский запер за ними дверь.

— Что же нам теперь предпринять? — спросил Иван Иванович Шувалов, стоявший в нише окна. — Мне кажется, что мы оба имеем одинаковые основания беспокоиться и дрожать за свою участь.

— Если Богу будет угодно прекратить жизнь нашей государыни, то нам придётся покорно и мужественно смириться перед своей судьбой и быть готовыми ко всему, что предстоит нам. Но пока наша императрица ещё дышит, нужно всеми силами стараться, чтобы никто не узнал о её опасном состоянии. Если нам не удастся скрыть истину, то наши враги и трусливые друзья постараются немедленно осуществить то, чего мы опасаемся в будущем. Конечно, мы не можем предотвратить известные подозрения и результат этих подозрений скажется очень скоро: мы увидим поразительную перемену в отношении нас даже завтра.