Галым Сейтназаров - Сквозь бурю

Когда Краснов переступил порог большой светлой палаты, он увидел, что доктор выслушивает дедушку Айдоса. Наклонив к груди больного седую, стриженную ежиком голову и приложив ухо к трубке, он, закрыв глаза, сосредоточенно прислушивался к каким-то одному ему понятным звукам. Потом не спеша взял правой рукой костлявое запястье Айдоса, левой вынул из жилетного кармана большие серебряные часы, щелкнул крышкой и, казалось, весь погрузился в созерцание циферблата, шевеля губами. Он считал пульс больного.

Рядом, у кровати, стояла сестра, внимательно следя за всеми движениями врача и ожидая приказаний. Краснов на цыпочках приблизился и стал у изголовья. Он тоже с обостренным вниманием смотрел то на желтовато-бледное лицо Айдоса, то на врача, стараясь по выражению лица Александра Николаевича угадать, что тот думает о состоянии больного.

Едва Комельков поднялся, Краснов тихо спросил:

— Как вы находите нашего старика, доктор?

Александр Николаевич довольно потер руки.

— Ну-с, уважаемый, крепкий старик, доложу я вам. Намаялся он изрядно, воды наглотался порядочно, ночью бредил и все порывался куда-то бежать. Только на рассвете затих и уснул… — Доктор какое-то мгновение помолчал, будто подытоживая свои наблюдения. — А сердце работает надежно. Пульс пока слабый, но это дело поправимое. В общем, главная опасность миновала. Будет жить человек. Народ здесь крепкий, море и солнце хорошо закаляет людей.

— Будет жить — значит, прекрасно! — обрадовался Краснов.

— Надеюсь, через недельку он сможет поехать домой. А пока больной нуждается в полном покое и внимательном уходе. О нем позаботится наша милейшая Мария Семеновна. — Александр Николаевич улыбнулся и с легким поклоном обернулся к пожилой строгой женщине.

Может быть, какие-то звуки проникли в сознание больного — Айдос пошевелился и открыл глаза. Взгляд его недоуменно скользил по белым стенам и потолку. Было видно, что старик не понимает, где он находится. Рот его чуть приоткрылся.

Александр Николаевич внимательно следил за выражением его лица.

— Больной хочет пить, Мария Семеновна. Дайте ему ложку лекарства, а через полчаса немного теплого крепкого чая и маленький кусочек хлеба, если он не будет спать, конечно, — добавил доктор. — А если заснет, не тревожьте его. Теперь сон — наш лучший и желанный помощник. Покормите его, когда проснется.

Тем временем недоумение на лице Айдоса сменилось вниманием. Он уже смотрел не на стены, а на незнакомых людей, стоящих у его кровати. Казалось, он хотел их о чем-то спросить, особенно Краснова, который, подавшись вперед, готов был заговорить с ним. Но доктор положил загорелую руку на спинку кровати и слегка наклонился к больному.

— Вам нужен полный покой, разговаривать сегодня нельзя, — тихо сказал он по-каракалпакски. Потом посмотрел на Краснова. — Никаких разговоров с больным сегодня не разрешаю. А завтра приходите. Думаю, что состояние его будет лучше, и вы сможете побеседовать.

— Дорогой Александр Николаевич, все мы от души благодарим вас за спасение нашего замечательного старика.

Доктор засмеялся:

— Сам спасается, а мы только так, чуть-чуть помогаем… Да чем же примечателен этот старик?

— Вы, конечно, знаете, какая у нас теперь страда, какие прилагаются усилия для помощи голодающим Поволжья.

— Как не знать. Я регулярно проверяю продовольственные грузы, особенно рыбу, отправляемую в Астрахань… Извините, я прервал, так в чем все-таки дело со стариком?

— А вот в чем, уважаемый Александр Николаевич. Наши комсомольцы и активисты много работают среди населения. И можно сказать, довольно успешно. Народ откликается на их призыв. Но представьте себе, какое впечатление на рыбаков и дехкан производят слова почтенного старого человека, каракалпака, призывающего своих земляков помочь Советской власти справиться с голодом, спасти миллионы людей. Такой старик и словом, и собственным примером оказывает неизмеримо большее влияние не только на молодых, но и на пожилых людей, к которым труднее всего найти подход. Мало, очень мало, единицы у нас таких почтенных агитаторов. И один такой старик — Айдос — сейчас перед вами. Это бесценный агитатор за Советскую власть — одним словом, настоящий замечательный человек.

Александр Николаевич обрадованно протянул Краснову руку.

— Что же, очень хорошо, что выздоровление Айдоса приобщит и меня к святому делу помощи голодающим. А сейчас, — доктор улыбнулся, как бы смягчая строгость слов, — всех прошу удалиться. Больному нужен покой. Ему нельзя разговаривать. Да и я с вами уйду, меня ждут больные.

— Доктор, может быть, вы разрешите мне еще раз зайти вечером, если больному будет лучше?

— Нет, нет! О состоянии больного вы сможете справиться у Марин Семеновны. Сегодня с больным больше никаких свиданий, — глаза врача посуровели, — и никаких разговоров. Выздоровление — прежде всего.

Краснов поклонился.

— Спасибо, доктор. Значит, до завтра?

— Да. Извините, меня ждут другие больные. — Комельков заторопился к выходу.

Вслед за ним вышел Краснов. В дверях он столкнулся с Нагымом и Айтбаем, которые, широко улыбаясь, собирались перешагнуть порог палаты. Григорий Иванович остановил их:

— Подождите, друзья. Врач запретил разговаривать с больным.

— А мы не будем разговаривать, — горячо возразил мальчик, — я только взгляну на дедушку!

Подошла Мария Семеновна и осторожно прикрыла за собой дверь.

— Прошу посетителей удалиться. Больному запрещены не только разговоры, но и свидания, — очень тихо и решительно сказала она. По тону ее стало ясно, что к Айдосу их не пропустят.

— Сестрица, — взмолился Айтбай, — ну хоть одним глазком… этот мальчик внук старика.

— Посмотрите отсюда. Только никаких разговоров, ни звука. — Мария Семеновна приоткрыла дверь.

Нагым с Айтбаем, жадно вытянув шеи, заглянули в комнату. Они увидели старика. Очень бледный, он спокойно лежал, глаза его были закрыты.

— Спит, — прошептала Мария Семеновна и тихонько закрыла дверь.

…На другой день, рано утром, Нагым с Айтбаем уже стояли у входа в больницу. Старенькая женщина в синем халате мыла пол в коридоре.

— Мамаша, будьте ласковы, позовите сестру Марию Семеновну, — попросил Айтбай.

— Зачем она вам?

— Хочу скорее повидать моего дедушку, — быстро проговорил Нагым.

— Всем не терпится. Скорей да скорей… — заворчала старуха. — А о том не подумаете, что больному человеку спешить некуда. Зачем вас принесло сюда ни свет ни заря? Идите с богом! Больные еще не пили, не ели, обхода не было. А доктор Александр Николаевич в операционной.

— Мамаша, вы сестрицу позовите.

— Как же я ее позову, когда она всегда во время операции вместе с доктором!