Алексей Черкасов - Сказания о людях тайги

Все четверо скрылись улицею в сторону темнеющего юдинского сада.

Капитан Ухоздвигов ехал в пролетке по Благовещенской. Вместе с ним старший урядник Сазонов и протодиакон Сидор Макарович, выследивший-таки «изверга рода человеческого» Машевского. Пробрался тайком в огород и пролежал там до того, как увидел возле бани сперва племянницу Прасковью — приходила с матерью кутать баню, а вскоре прошли мыться двое в кожанках с Машевским. Тут Сидор Макарович, не мешкая, побежал в контрразведку к самому капитану. Выслужился, раб господний!

— Надо бы поспешать, господин капитан, — попросил Сидор Макарович.

— Гони, урядник! — прикрикнул капитан, и Сазонов, хлестнув бичом коней, погнал их быстрой рысью по Благовещенской. Доехали до Архиерейского переулка.

— Остановись! — попросил капитан. — Тебе приходилось, урядник, арестовывать опасных большевиков?

— Ни в жисть не арестовывал.

Капитан сказал:

— В таком случае от тебя не польза, а помеха может быть. Я их сам возьму. А ты, голубчик, иди отдыхать. Да предупреждаю: если скажешь кому про данную операцию, голову потеряешь. Тайные дела контрразведки — смертельные тайны. Никому ни слова! Ясно?

— Так точно, господин капитан. — Сазонов рад был освободиться от подобной операции. Большевиков брать не дай-то господи! Помнит их по девятьсот пятому году. Немало атамановских казаков скопытилось тогда в Красноярске, да и самого Сазонова слегка скобленули.

— Сидор Макарович! Берите вожжи, гоните. Дорога вам знакомая.

Завидев огни в доме шурина, Сидор Макарович обрадовался:

— Кажись, застанем. Чаевничают, должно, после баньки.

Ной чуть отъехал в сторону, давая дорогу пролетке.

— За нами, хорунжий! — зыкнул капитан.

У ворот капитан спрыгнул с пролетки, достав из кобуры парабеллум, постучал им, оглянувшись на хорунжего:

— Револьвер держите наизготовку!

Под надрывный лай кобелей кто-то подошел к воротам, окликнул:

— Кто такие?

— Контрразведка! — ответил капитан. — Без шума! Открывайте ворота. Быстро!

Загремел замок, скрипнула в петлях перекладина, и старик Ковригин распахнул сперва одну, потом другую половину окованных железом ворот.

Сидор Макарович заехал в ограду, а за ним Ной провел Вельзевула.

В две глотки надрывались кобели, гремя цепями по проволоке.

— Уймите собак, хозяин! — приказал капитан,

На веранду кто-то вышел.

— Кто там приехал, отец? — Ной узнал голос Василия.

— Гости! — опередил Кавригина капитан, и к Сидору Макаровичу: — Идите следом за хозяином. А вы, хорунжий, за ним. Смотреть внимательно.

Хотя хорунжий и знал, что в доме Машевского с товарищами нет, но настроение у него было отвратное. Нет, это не как в Гатчине! Там все было определенно, и Петроград со Смольным под боком!.. А тут… сам черт не разберет. Тайные замыслы капитана ему были неизвестны, да и вообще не по натуре были Ною всякие тайны, привык жить открыто, без вранья. Но теперь, при белых, с открытой душой не проживешь — душу выдернут прочь!

В гостиной за большим столом ужинала семья Ковригиных. Женщины только что пришли из бани: молоденькая невестка Ковригиных с трехлетним ребенком на руках, старуха в ситцевом платье и Анна Дмитриевна в кофточке, с неприбранными волосами. Еще сидел в застолье рыжебородый татарин в ермолке, который назвался Абдуллой Саффутдиновичем Бахтимировым.

— Идите домой, — отослал его капитан. — Машевского не видели?

— Какой есть Машевский? — Нет, Абдулла Саффутдинович не знает никакого Машевского.

И все Ковригины в один голос: Машевский уплыл на пароходе. Сидор Макарович не сдюжил:

— Ох, врете, врете! Сегодня он в седьмом часу вечера шел в баню — собственными глазами видел. И ты сестра, ходила кутать баню с Прасковьей.

Старуха Ковригина заголосила:

— Ах, Сидор! Сидор! Креста на тебе нету, ирод ты проклятущий! Кого топишь-то, асмодей? Али не на наших хлебах столько жил? Ирод ты, ирод!

— Это ты вышла замуж за ирода, сестрица, — отвесил Сидор Макарович, оглядываясь на три двери, ведущие из гостиной в другие комнаты: как бы оттуда не выскочил Машевский! — Может, в доме прячутся, господин капитан?

— Зажгите лампу, хозяин. Хорунжий обыщет дом!

Старуха Ковригина проклинала Сидора, и сын Василий, зло поглядывая на дядю, пообещал ему в будущем виселицу, на что дядя ответил: виселица ждет самого Василия.

— Без семейных сцен, прошу! — оборвал капитан. И когда хорунжий со стариком ушли в комнату с лампой-коптилкой, капитан подошел к Анне Дмитриевне; она сразу встала, машинально держась за распущенную косу.

— Если Машевский скрылся, придется вам, Анна Дмитриевна, поехать со мной в качестве заложницы.

Презрительный взгляд Анечки ненавистью поливал капитана. Губы ее дергались, и на глаза навернулись слезы.

— По какому праву, господин офицер? — вмешался Василий.

Капитан оглянулся:

— Пусть это вас не беспокоит, Василий Дмитриевич. Права у губернской контрразведки весьма обширные. Хуже, если бы к вам приехали чехи. У них другая хватка, уверяю вас. И не одна Анна Дмитриевна поехала бы в качестве заложницы, а и вы с нею. Остальные были бы повешены в ограде.

— Понятно! — пробурчал Василий.

— Мне можно отнести ребенка? — спросила жена Василия, русокосая перепуганная молодка. Капитан разрешил, и она ушла. А Василия попросил сесть и не вставать.

Хорунжий Лебедь со стариком обошли все комнаты — ни Машевского, ни его товарищей не нашли, понятно.

— Собирайтесь, Анна Дмитриевна. Документы принесите мне, прошу, — еще раз напомнил капитан, чем не в малой мере удивил Ноя. Что еще за фокусы? Сказал же, чтоб ушел Машевский, и тут, пожалуйста, арестовывает Анну Дмитриевну! — Без слез, пожалуйста. Соберите необходимые вещи, хотя бы одно платье, теплую кофту на всякий случай, накидку или что другое. Одним словом, быстро! Хорунжий, пойдите с нею.

Старуха заревела в голос, упрашивая капитана оставить Анечку, она ни в чем не виновата; сын Василий прикрикнул на мать:

— Кого просишь, мамань? Спасибо брату говори! Он от белых орден получит за усердие!

Сам Сидор Макарович тоже скис. Анечку-то он жалел и не надо бы ее брать в контрразведку — не большевичка же, он такого показания не давал. Капитан и на него прикрикнул: «Молчать! Это мы еще выясним!».

Василий вспомнил: надо же Анечке что-то собрать из продуктов! Капитан разрешил.

В пролетку капитан посадил Анечку рядом с собою, а Сидор впереди с вожжами. Когда проехали мост, капитан приказал гнать на вокзал.

— Почему на вокзал? — переспросил Сидор Макарович.

— Без разговоров, агент! Ни слова! И если вздумаешь бежать, помни: от меня еще никто не убегал! Хорунжий, смотреть за ним!