Дмитрий Гусаров - Гусаров Д. Я. Избранные сочинения. (Цена человеку. Вызов. Вся полнота ответственности)
- Название:Гусаров Д. Я. Избранные сочинения. (Цена человеку. Вызов. Вся полнота ответственности)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Современник
- Год:1981
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Дмитрий Гусаров - Гусаров Д. Я. Избранные сочинения. (Цена человеку. Вызов. Вся полнота ответственности) краткое содержание
В романе «автор тщательно исследует сдвиги в моральных представлениях нашего современника, духовные человеческие ценности» — так писал один из критиков, Е. Такала.
В основу повествования о Петре Анохине легла героическая судьба верного сына революции. Все произведения отличает острый, динамично развивающийся сюжет.
Гусаров Д. Я. Избранные сочинения. (Цена человеку. Вызов. Вся полнота ответственности) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Здорово, а? Как ты считаешь, Курганов? — кивнул он в сторону карты.
— Знаете, — горячо сказал Виктор. — Вышла очень занятная вещь. Десять дней назад я подумал об этом. Так и подумал: только с дорогой можно взять лес, перезревающий, веками нетронутый и заживо гниющий на многих десятках километров.
— Ну, допустим, до революции в Заселье лес рубили, — заметил Гурышев, которому почему–то не очень пришлось по душе откровение Курганова. — Рубили и гнали в Финляндию. Финские промышленники орудовали.
Гурышев одной рукой ловко переложил папки, выбрал одну из них, достал какую–то бумагу, исписанную с обеих сторон фиолетовыми чернилами, начал ее читать.
— Как же ты, товарищ Курганов, помимо райкома и леспромхоза приехал в Войттозеро и начал командовать, а?
— Не понимаю. Разве мое назначение не было согласовано? Меня направил трест.
— Шучу, шучу, — оторвался от чтения Гурышев и отодвинул бумагу в сторону. — А все же нехорошо, десять дней работаешь в районе, а мы тебя и в глаза не видели. В первые дни думал: приедет же он на учет становиться, а потом узнаю — беспартийный. Пришлось пригласить для знакомства. Не обижаешься? Хотя обижаться на вызов в райком партии ты не имеешь права. Ты же комсомолец? Или ты из комсомола решил уйти? Почему на комсомольский учет не становишься?
— Поздно уж по возрасту. Двадцать девять уже стукнуло.
— Ну, а в партию почему не вступаешь?
— Есть причина…
— Какая, если не секрет?
— Долгая история…
— Ну, а все же? Хотя бы в общих чертах.
— Тут в общих нельзя… В общих тут никто и не поймет ничего.
— Суть–то, суть в чем? — Гурышев уже неодобрительно посмотрел на упершегося глазами в стол Курганова. — Ты можешь мне суть раскрыть? Что у тебя, проступок какой, или с биографией не в порядке?
— С биографией все в порядке. В детдоме я вырос, с десяти лет в детдоме… А в войну получилось так, что… в общем, послали нас двоих… на смерть послали…
«А вдруг не поймет он? Или не поверит?» — подумалось Виктору.
— Струсил, что ли? — Глаза Гурышева так и впились в собеседника. Курганов даже вздрогнул от этого жесткого взгляда. — Не бойся. Говори честно. Теперь дело прошлое. Судить тебя за это никто не будет.
— Нет, не струсил… Трусом я никогда не был. Я просто нарушил приказ командира.
— …И не выполнил задание? — подсказал Гурышев.
— Нет, задание было выполнено.
— Так в чем же дело?
— А в том, что я должен был погибнуть, — повысил голос Виктор. — На смерть нас посылали двоих… Понимаете?.. Меня и Пашку Кочетыгова.
— Погибнуть, погибнуть! — Гурышев тоже повысил голос и поднялся над столом — высокий, широкоплечий, чуть скосившийся плечом в одну сторону. — Может, и я должен был погибнуть, а погибли другие… Не всем же погибать… Что ж, и я, как баба, должен теперь ныть и плакаться? Неискренне это, Курганов, неискренне и неубедительно.
— Но вы понимаете, что мы нарушили приказ командира… К острову–то пошел один, а я остался.
— Но задание–то, ты говоришь, вы выполнили, не так ли?
— Да, так. Но выполнил его один Кочетыгов. А меня наградили… По ошибке, конечно. И все потому, что я сразу все не рассказал, а потом в госпиталь отправили.
— Слушай, Курганов, — сощурился Гурышев, глядя сверху вниз на Виктора. — Ты парень, вижу, умный… Скажи, ты не кокетничаешь сейчас передо мной, а? Не нравится мне этот разговор. Учти, я тоже фронтовик и понимаю, что к чему.
Уловив на лице Гурышева чуть заметную усмешку, Виктор с открытой неприязнью посмотрел ему в лицо и медленно спросил:
— У вас есть двадцать минут времени?
Гурышев постоял в раздумье, потом подошел к телефону, снял трубку, назвал номер и коротко предупредил, что он задержится и просит начинать без него. В его разговоре по телефону прозвучала такая начальническая беспрекословность, что Виктор даже удивился, как это минуту назад он решился вести себя с Гурышевым не только на равных, но даже и повышать на него голос.
«Если он сядет за стол и произнесет «слушаю», то про Олю я ему не стану рассказывать!» — подумал он.
Гурышев сел за стол, но слово «слушаю» не произнес.
Виктор повторил почти все, что уже рассказал Орлиеву.
Вначале он долго не мог совладать с голосом, настроиться на тот грустный и откровенный лад, при котором, как ему казалось, только и можно было понять и оценить все случившееся на Войттозере в мартовскую ночь.
Гурышев слушал молча и подчеркнуто равнодушно. Поэтому слова, назначенные мягко и доверительно долетать лишь до уха собеседника, неприятно отдавались во всех углах притихшего и словно замершего кабинета.
Второй раз Виктор сам, по собственному желанию, рассказывает об этом, и второй раз так неудачно получается.
— Слушай, я ведь помню ту операцию, — вдруг перебил его Гурышев. — Я тогда в Беломорске был, в ЦК комсомола работал…
С этого момента все пошло по–другому. Виктор, сам не зная почему, решил, что Гурышев верит ему, и говорить сразу стало легче.
— Потом, уже в госпитале, я узнал, что меня наградили орденом Красного Знамени, — закончил рассказ Курганов. — Я долго мучился, переживал, потом написал в штаб партизанского движения.
— О чем написал?
— Что незаслуженно меня наградили… Я не заслужил никакого ордена. Это все Павел Кочетыгов…
— Глупо сделал, что написал, — махнул рукой Гурышев. — Награду ты заслужил… Не каждый раненый за такое дело возьмется… Слушай, а этот Кочетыгов, видно, настоящим парнем был, а?! — с восхищением и даже завистью спросил он. — Вот это друг!.. Ты не ошибся, спички и верно целыми были? А то уж как–то, знаешь…
— Честное слово!
— Значит, парень очень любил эту Олю, — задумчиво произнес Гурышев. Он долго молчал, глядя в окно, на мутно–серое небо, низко висевшее над озером. Потом резко повернулся к Виктору.
— И ты эту историю со спичками никогда никому не рассказывал? Так все годы и держал при себе?
— Нет, почему же… Два раза рассказывал. Первый раз давно уже, сразу после войны… следователю. Я тогда на Урале жил…
— Следователю? При чем тут следователь?
— Не знаю… Он составил протокол и уехал. Я думаю, было это связано с моим письмом в штаб партизанского движения.
— Возможно, и с письмом…
— Ну, а совсем недавно я рассказал все Тихону Захаровичу.
— Интересно, как он отнесся?
— Отнесся… — виновато улыбнулся Виктор. — «Не знал я, говорит, этого, когда твой наградной лист заполнял…» А потом принялся так распекать меня, так распекать… В общем–то, конечно, он прав.
— В чем прав? — нахмурился Гурышев.
— В отношении меня… Конечно, я должен был понести наказание. Только напрасно он думает, что я не понес его. Вы думаете, легко это — жить и чувствовать себя подлецом, человеком, оставшимся в живых только благодаря чужому благородству.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: