Дмитрий Миропольский - American’ец [Жизнь и удивительные приключения авантюриста графа Фёдора Ивановича Толстого]

Прекрасная Исабель украсит его жизнь, а главное — кругом будет Америка, вожделенная Америка, которой Американец грезил столько лет!

Чудеса в райских кущах продолжались: Фёдор Иванович мог убедиться, что португальская красавица думает о том же.

— Теодору, — ласково шептала она днём, склоняя голову ему на плечо. — Теодору, милый мой…

— Теодору! — стонала Исабель ночью. — Господи, как же я тебя люблю!

Шла пятая неделя после схватки в таверне. Январь перевалил за половину; оканчивался ремонт кораблей, и с ним подходила к концу затянувшаяся стоянка экспедиции. Фёдор Иванович всё серьёзнее задумывался о решении, которое переломит его судьбу…

…и откуда ему было знать, что за ремонтом внимательно следят Альвареш с компаньонами? Толстяк неспроста расспрашивал о кораблях и путешествии, неспроста через день заглядывал в дом Исабель. Фёдора Ивановича трогала такая забота; он и подумать не мог, что Альвареш верховодит шайкой контрабандистов, а Фернандо с Мигелем — его ближайшие подручные.

Французских и британских кораблей в здешних водах было немало, но покушаться на них опасно: тронешь одного — придётся иметь дело со всеми остальными. А русским подмоги ждать неоткуда. С нынешним путешествием они отстали от португальца Магеллана почти на триста лет — может, пройдёт ещё столько же, пока следующие корабли из России в Америку доберутся. Но эти-то два уже здесь, в гавани стоят! Притом «Надежду» закончили чинить и конопатить, вот-вот на рейд выведут, а замена мачт — работа серьёзная до самого последнего момента, так что «Нева» ещё будет ошвартована у берега. С места ей не двинуться, и «Надежда» окажется в море одна, с разнеженной под жарким солнцем командой, которая не ждёт нападения… Лакомый кусочек! Шлюп на совесть отремонтирован — Резанов расщедрился, Крузенштерн постарался! — и полностью снаряжен в дальний поход. Новые паруса, новый такелаж…

— Там шестнадцать пушек, — сверкая глазами, говорил Альвареш приятелям-злоумышленникам, — это же вдвое больше, чем на городской батарее! А ещё фальконеты, ружья, запас провианта под завязку… Просто мечта!

— На такой посудине грех контрабандой заниматься, — вторил ему Фернандо. — В пираты уходить надо.

— Нам людей не хватит, — сомневался рассудительный Мигель. — На три вахты потребно человек сорок — сорок пять и ещё двадцать в абордажную команду…

— Ерунда! — отмахивался Фернандо. — Захватим корабль и предложим русским идти с нами. Часть непременно согласится. А кто не захочет — того за борт, и весь разговор.

— Хорошо, что Теодору нет на корабле, — добавлял Альвареш. — Нам бы он здорово пригодился, но воевать против него — упаси бог…

Всего этого не мог знать Фёдор Иванович. Исабель тоже почти ничего не знала, но Фернандо тайком наведался к ней перед захватом «Надежды», чтобы попрощаться перед разлукой: пираты собирались тут же отправиться на разбойный промысел — как знать, насколько долгим будет плавание? Брат мало что рассказал девушке, только Исабель сама про многое догадалась…

…и ночью, лаская Фёдора Ивановича, заговорила о его жизни в Бразилии как о деле решённом.

— Я же вижу, как ты мучаешься, — ворковала она. — Ты думаешь про корабль, про других русских… Не надо! Бог за всех думает, а мы — каждый сам за себя. Не будет корабля, и мой любимый Теодору останется со своей Исабель.

— Погоди, — встрепенулся граф, — что значит — не будет корабля?!

Девушка плакала, пока Фёдор Иванович спешно натягивал одежду; проклинала себя за то, что завела этот разговор сегодня, а не завтра, и умоляла любимого остаться. Он отвечал сквозь зубы, Исабель не понимала ни слова по-русски, но если бы гвардии поручика Толстого слышал лейтенант Ратманов — он был бы доволен: такие шлюпочные загибы в Бразилии ещё не звучали.

— Пожалуйста, не убивай его, — сквозь рыдания шептала Исабель, когда Фёдор Иванович выбежал из дому. — Пожалуйста… у меня же, кроме тебя и Фернандо, никого нет…

Фёдор Иванович убил Фернандо.

Из Ностеро-Сенеро-дель-Дестеро он выбрался на угнанной рыбацкой лодке и добрым словом помянул годы в гардемаринах: справиться с парусом удалось без труда. Ночью земля отдавала дневную жару быстрее моря — с берега тянул стойкий бриз. Парус упруго наполнился ветром; длинная узкая лодка почти летела, разрезая волны, и водный путь от столицы острова до места стоянки русских кораблей занял меньше двух часов.

— Ничего, успеем! — приговаривал Фёдор Иванович. Он сидел на корме, одной рукой держа длинный румпель, а другой почёсывая за ухом перепуганную обезьянку. Макако-аранья проводила его от дома до причала и первой запрыгнула в лодку, не догадываясь, что собирается делать хозяин. Теперь она боязливо жалась к ноге графа и норовила взобраться ему на спину.

Небо было чистым, свет луны превращал морской простор в бескрайнее блюдо зеленоватого серебра, и Фёдор Иванович издалека приметил на его фоне чёрный силуэт «Надежды». Мачты с зарифленными парусами походили на трезубец Нептуна, торчащий из воды в полумиле от спящей гавани. Ни лодок, ни других судов поблизости видно не было — значит, пираты до шлюпа ещё не добрались. Граф облегчённо вздохнул: оставалось время предупредить своих, чтобы моряки достойно встретили разбойников.

— Успели! — Он потрепал обезьяну по холке…

…и тут увидел три баркаса, которые ходко двигались на вёслах от берега в сторону корабля.

В каждом из них, пожалуй, могли уместиться человек по пятнадцать. Фёдор Иванович прикинул, что к «Надежде» он поспеет одновременно с пиратами, а значит, уже не сможет предупредить моряков. Ах, как сейчас пришлись бы кстати ружьё или пистолет! Выстрел в ночной тишине — отменный сигнал для вахтенного матроса. Но граф был безоружен: раскладной нож наваха с десятидюймовым клинком, заткнутый за пояс по местной моде, не в счёт. И что делать?

Фёдор Иванович закрепил руль, чтобы лодка держала прежний курс, и откинул крышку рундука с рыбацким скарбом. По счастью, запасливый хозяин держал здесь фонарь, а к нему бутыль с маслом. Граф побросал на нос лодки канаты, старые одеяла, ветошь, — всё, что смог найти, — и вылил масло в эту груду.

Зажечь фонарь удалось не сразу. Фёдор Иванович торопливо чиркал обушком навахи по кремню, чтобы высечь искру, и то и дело поглядывал в сторону разбойничьих баркасов: расстояние до них стремительно сокращалось. Наконец он справился с фонарём и снова взялся за румпель, направляя свою лодку наперерез врагам…

…которые до последней минуты не обращали внимания на ночного рыбака, державшего путь в их сторону. Конечно, одинокий парус пираты заметили, но чего было бояться шайке вооружённых мужчин? Ведь они, в отличие от бывшего гардемарина, никогда не слышали о брандерах Петра Первого — горящих судёнышках, которые помогли русским одержать первую в истории морскую победу над шведами при Гангуте.