Анатолий Баранов - Терская коловерть. Книга вторая.

— Надо, — согласился Чора. — Пойдем в духан.

Пока взрослые «обмывали» найденный пятак, Казбек ходил вокруг духана и изнывал от ожидания. И тут его внимание привлек громоподобный голос:

— Последний день! Уникальная цирковая программа с участием всемирно известных борцов «Железной маски» и «Свирепого зулуса».

Казбек оглянулся и увидел высокого мужчину в чудной, похожей на паровозную трубу шляпе, шагающего во главе необычной процессии, состоящей из полураздетых мужчин и женщин.

— Покорнейше просим, милостивые государи и государыни, продолжал кричать горластый мужчина, — посетить наше единственное в своем роде представление.

У Казбека сладко заныло сердце: цирк! С борцами и медведями! С порхающими, как мотыльки, наездницами на красивых белых лошадях! Он взглянул на своего деда: сидит под парусиновым навесом с кружкой в руке и что–то оживленно рассказывает раскрасневшимся от жары и смеха приятелям. «Не скоро уйдут отсюда», — решил Казбек, и в следующую минуту он уже вышагивал позади замыкающего цирковую труппу жонглера, манипулирующего на ходу пустыми бутылками. Унылое выражение на его испитом, морщинистом лице красноречиво свидетельствовало о том, что бутылки — это все, что осталось у него от прежних выступлений на арене жизни.

Вскоре Казбек остановился вместе с толпой перед огромным, увешанным яркими афишами балаганом, в котором скрылись артисты. У входа на невысоком помосте стоял толстый с круглой головой и бычьей шеей дядя, одетый, как и борцы, в короткие штанишки с узкими помочами на плечах, и подбрасывал в воздух двухпудовую гирю, принимая ее всякий раз на плечи, на грудь, а то и на голову.

— Какое трудолюбие! — воскликнула стоящая перед помостом пожилая женщина с зонтом над головой.

— Вы правы: удивительное твердолобие, — отозвался на ее восторженный возглас мужчина, и Казбек узнал в нем того самого офицера-доктора, что руководил на вокзале транспортировкой раненых.

— Ха-ха-ха! — расхохотался сипло другой мужчина, приземистый и круглый, как гиря, с которой упражнялся цирковой силач: — Остер ты на язык, Вольдемар Андрияныч, люблю таких.

От смеха у него выступил пот на лбу. Он достал из кармана носовой платок, вместе с ним вывалилась синяя бумажка. Казбек нагнулся, поднял с земли, — протянул смешливому владельцу.

— Потерял совсем, дядька, — улыбнулся приветливо.

Дядька скользнул по нему круглыми серыми глазами.

— Гляди–ка, — просипел он, обращаясь к офицеру-доктору. — Честный какой нашелся, Сопля Слюнтяевич. Другой бы на его месте с этим билетом уже в цирке сидел. — Он сунул в карман долгополого пиджака рыжеволосую ручищу, вынул из него монету, повертел ею у себя перед глазами, протянул было мальчишке, но передумал и снова опустил в карман.

— Что ж не отблагодарил за честность, Григорий Варламович? — усмехнулся офицер.

— Дюже жирно ему будет, — проворчал в ответ Григорий Варламович. — Он ведь, гривенник, на земле не валяется — его заработать нужно. Пацан–то, вишь, по ярмаркам бегает, а я в его годы не бегал, а кожи таскал за милую душу. Бывало, прешь ее, проклятую, задыхаешься от тяжести да смраду...

— Ну, и скупой же ты человек, Григорий Варламович, — заметил доктор.

— Ха... скупой, — осклабился Григорий Варламович. — А если б не было нас, скупых, как бы заметили вас, щедрых? То–то же. Пойдем, что ль, глядеть представление?

— Что, брат, отхватил на чай? — подмигнул Казбеку молодцеватый доктор и щелкнул его по лапуху твердым, как пятак, ногтем. — У купца Неведова не очень разживешься. Ну, а я и рад бы дать тебе на билет, да у самого нет ничего, кроме щелбанов, — продулся вчера в карты начисто. Хочешь еще один дам? — оттянул он средний палец большим — словно курок взвел у пистолета.

Но Казбек не захотел второго щелбанца. Почесывая под лапухом голову, он поспешил отойти от этого здорового дядьки на безопасное расстояние.

В балагане загремел духовой оркестр. На помост вышел длинный мужчина в шляпе-трубой и взмахнул руками.

— Почтейнейшая публика! — крикнул он, обворожительно улыбаясь и кланяясь, — Сейчас состоится гала-представление с участием всей труппы. Будут показаны неповторимые номера: хождение по канату, смертельный полет под куполом цирка, человек-вулкан или пожиратель огня! — тут он пустил в толпу изо рта струю пламени, от которого она охнула и качнулась назад. — Поспешите занять места согласно купленных билетов!

Так как у Казбека билета не было, он поспешил занять место не внутри балагана, куда хлынула «почтеннейшая публика», а с внешней его стороны, за круглой стеной, вокруг которой уже стояло, уткнувшись носами в дырявую от старости парусину, множество безденежных, но, пожалуй, самых ревностных почитателей циркового искусства. Ему повезло: он устроился по соседству с таким же босоногим зрителем, великодушно поделившимся с ним прорехой в парусине. И вовремя: между затылками зрителей, сидящих внутри балагана, появились под звуки вальса, стоя на крупах белых, как лебеди, лошадей, две наездницы в коротеньких кисейных юбочках. Они одновременно сделали сальто-мортале и послали зрителям по воздушному поцелую.

— Что значит хороший вистибулярный аппарат! — прогудел левый, аккуратно подстриженный затылок.

— У какой? — спросил сипло правый затылок, складчатый и плешивый, по которому Казбек тотчас узнал купца, пожалевшего дать ему гривенник.

— У обеих, — ответил левый, принадлежащий, без сомнения офицеру-доктору с крепкими, как пятаки, ногтями.

— Вообще–то да... — согласился правый, — только, на мой взгляд, у передней покруглей как бы...

— Да ты про что, Григорий Варламович? — удивился доктор и рассмеялся.

— Да про то же самое, — хохотнул купец и вытер платком мокрую от пота шею. — Наш батюшка отец Феофил сказал бы: «Сии дочери богопротивной Иезавели и Ахова не покаялись наказанию, постигшему их проматерь Еву.» Вот бы их крапивой по этим самым вистибулярным аппаратам, чтоб не соблазняли грешников.

В это время кто–то дернул Казбека за воротник рубахи. Казбек оглянулся: перед ним стоял мальчишка одного с ним роста, только на вид покрепче телом. На голове у него такой же грязный лапух, под лапухом горят углями дерзкие глаза.

— Чего твой надо? — спросил Казбек, недовольный тем, что его оторвали от захватывающего зрелища.

— Поглядел чуть — дай теперь и другим поглядеть, — невозмутимо ответил незнакомец и плюнул себе под ноги, такие же, как и у Казбека, черные от грязи и солнца.

— Найди свой дырка и гляди, пожалуйста, — предложил Казбек миролюбивым тоном, полагая в простоте души, что возникший конфликт можно уладить без драки, и снова приник глазом к заманчивой прорехе.