Джон Джейкс - Север и Юг. Великая сага. Книга 1

Стэнли действительно заказал восьмиколесный пассажирский вагон с гостиной, спальнями и кухней. Таких вагонов по всей стране были единицы, и его производство уже спешно завершалось в Делавэре. К этой покупке Стэнли вынудила жена, которая постоянно твердила, что не может ездить в Род-Айленд в общем вагоне.

– Джордж, неужели мы не могли бы обсудить этот вопрос, не опускаясь до вульгарностей?

– Теперь уже поздно что-либо обсуждать, раз дело сделано. А вот Кэмерону я больше не позволю тебе дать ни пенни.

– Пока я занимаюсь банковскими счетами, я буду делать что хочу. Если тебе что-то не нравится, поговори с мамой.

Стэнли не осмелился взглянуть на младшего брата, чтобы в полную силу насладиться своим триумфом. Как он и ожидал, решимости у Джорджа быстро поубавилось. А в том, что гордый нрав не позволит ему жаловаться матери, Стэнли ни минуты не сомневался. Поэтому, нацепив на лицо самодовольную ухмылку, он вальяжно прошел мимо брата и вышел из конторы, демонстративно хлопнув дверью.

Джордж сел за стол, обливаясь по́том. Он пытался взять себя в руки, но никак не мог успокоиться. Стэнли победил, и они оба это знали. К Мод он тоже не мог с этим пойти, поэтому просто не представлял, что можно сделать в такой безвыходной ситуации. Чувствуя, как его душит гнев, он схватил чернильницу и швырнул ее в стену.

– Как глупо… – пробормотал он.

Но, как ни странно, от этого ребяческого поступка ему стало немного легче, пусть даже проблема так и осталась неразрешенной, а рубашка была безнадежно испорчена.

Стэнли в красках описал весь их разговор жене. Естественно, Джордж выступал в роли злодея, Стэнли же был героем.

Изабель решила во что бы то ни стало поквитаться со своим деверем и его женушкой, затеяв против них новую войну. С фальшивой заботливой улыбкой она начала «интересоваться» – разумеется, вслух – тем, какое религиозное воспитание получат маленькие Уильям и Патриция. То и дело вспоминала пугающие истории о зловещих римских священниках, дурно влияющих на своих прихожан, а значит, и на их детей. Но главной ее мишенью был Джордж. И уже через несколько недель явное отсутствие у него приверженности к какой-либо вере стало весьма популярной темой среди женщин высшего света в Лихай-стейшн.

Нет, Джордж не исповедовал католическую веру, говорила им Изабель, но и в его собственной, методистской церкви его никто никогда не видел. Что, если его бедные малютки вырастут безбожниками? И люди, которых прежде совершенно не интересовали ни вера Джорджа, ни его характер, вдруг обнаружили, что почти ни о чем другом и не говорят.

Вскоре сплетни дошли до Констанции, а потом и до Джорджа. Ее это огорчило, его взбесило. Не прибавило радости и письмо Орри, из которого он узнал, что семью Мэйн тоже не обошли разногласия. Купер объявил, что хочет жениться на девушке, принадлежащей к унитарианской церкви да к тому же увлеченной идеями аболиционизма. Тиллет с трудом сдерживал свое недовольство. Орри надеялся, что поездка в Ньюпорт слегка ослабит напряжение, хотя бы на время.

Вирджилия осталась на десять дней в Филадельфии, где должна была выступать на очередном собрании. Мод давно уже перестала умолять дочь брать с собой компаньонку. Вирджилия делала что хотела.

Пять дней спустя, когда уже укладывались вещи для поездки в Ньюпорт, к Изабель зашла ее подруга. Грейс Трутт только что вернулась из Филадельфии. В один из вечеров они с мужем пошли в театр на Честнат-стрит, чтобы посмотреть возобновленного «Защитника народа», неизменно популярную пьесу о том, как с виду наивный деревенский простак-янки оказывается хитрее целой толпы умников; хитроумный крестьянин уже много лет был любимым персонажем американских комедий.

– Представляешь, видела там Вирджилию. Она сидела в ложе в сопровождении красавца Тоби Джонсона.

– Не знаю этого джентльмена.

– Было бы странно, если бы ты его знала, зато в Филадельфии о нем слышал или читал каждый. Вирджилия и мистер Джонсон вместе присутствовали на собрании Общества защиты негров. – Грейс Трутт немного помолчала, заранее предвкушая эффект от своих следующих слов. – Там мистер Джонсон в очередной раз рассказывал о своих страданиях в Северной Каролине, до того как сбежал оттуда.

– Сбежал? Боже правый, ты же не хочешь сказать, что он… африканец?

– Коричневый, как орех, – кивнула подруга. – Они сидели в театре у всех на виду, словно нарочно выставляли себя напоказ. То и дело прикасались друг к другу и обменивались такими взглядами, что… ну… – Женщина промокнула платочком испарину над верхней губой. – В общем, что любой назвал бы их любовниками. Мне ужасно неприятно сообщать тебе такие печальные новости, но я решила, что тебе следует знать.

На Изабель уже лица не было.

– А публика в театре как-то отреагировала на это? – спросила она.

– Я бы сказала, да. Несколько пар просто ушли в знак протеста еще до того, как поднялся занавес. А в первом антракте кто-то бросил в ложу сверток с мусором. Вульгарный поступок, безусловно, тем более что Вирджилия и ее спутник продолжали сидеть там с наглым видом и ни на что не обращали внимания.

– О, прошу тебя, Грейс, не рассказывай об этом никому! – взмолилась Изабель, стиснув руку миссис Трутт. – Семье я скажу сама в подходящий момент, когда вернется Вирджилия.

– Можешь рассчитывать на мое благоразумие.

Разумеется, это были пустые обещания.

В день приезда Вирджилии Мод отправила за ней коляску с кучером. Когда они уже ехали домой, в квартале от причала коляска поравнялась с двумя какими-то бездельниками, слоняющимися по улице. Увидев Вирджилию, один из них подобрал с земли камень и с криком «Эй, не вздумай привозить своего черного любовника в Лихай-стейшн!» швырнул его в карету – не особо целясь. Вирджилия увидела, как камень пролетел мимо на безопасном расстоянии. Кучер испуганно посмотрел на нее, но девушка не обратила на него внимания и окинула грубиянов ледяным взглядом. Вечером, когда Джордж и его домочадцы пришли к Стэнли на ужин, это происшествие стало главной темой для обеих семей.

– Вирджилия, – сказала Мод, прежде чем было подано первое блюдо, – я слышала о сегодняшнем неприятном случае в деревне. Что стало причиной?

– Полагаю, причина в моей дружбе с Тоби Джонсоном, – ответила Вирджилия, пожимая печами. – Я в Филадельфии ходила с ним в театр. Сплетни ведь разлетаются быстро. Наверное, кто-нибудь из здешних узколобых кумушек просто видел нас там.

Изабель была вне себя от ярости. А как же иначе – ведь эффектное разоблачение, которое она с таким предвкушением готовила, сорвалось. Но, по крайней мере, она хоть могла подчеркнуть всю гнусность поступка Вирджилии.