Джон Джейкс - Север и Юг. Великая сага. Книга 1

– О, спасибо вам! Мадлен, вы самая прекрасная, самая сострадательная…

– Не так громко, пожалуйста, – мягко перебила ее Мадлен. – Мне придется довериться своей служанке Нэнси, но, кроме нее, об этом должны знать только мы с вами. Нам совсем не нужно, чтобы это повредило вашей репутации или создало для вас проблемы.

Да мне и самой проблем не хочется, сказала себе Мадлен, сразу с опаской подумав о Джастине.

Подготовка оказалась довольно сложной. Прежде всего нужно было как-то связаться с повивальной бабкой. Нэнси все устроила. Ее же доверенный человек доставил в Монт-Роял запечатанную записку для Эштон, когда был назначен день. Этим человеком был высокий негр по имени Пете, с которым Нэнси жила уже больше года.

За несколько дней до назначенной даты Мадлен сказала мужу, что хочет съездить в Чарльстон за покупками. Джастин не возражал и даже не особенно удивился, когда она сказала, что останется в городе на ночь. Только потребовал, чтобы она взяла с собой не только Нэнси, но и кого-нибудь из рабов-мужчин. К этому условию Мадлен была готова.

Вечером накануне мнимой поездки в Чарльстон Мадлен почти не спала. Около одиннадцати к ней в спальню ввалился пьяный Джастин, который два часа до этого вместе со своим братом пил в гостиной, проклиная на чем свет стоит проклятых канзасских агитаторов против рабства. Подойдя к ее кровати, он задрал на ней рубашку и, схватив за лодыжки, рывком раздвинул ноги. Через десять минут, так и не произнеся ни слова, он ушел.

Мадлен ненавидела эти визиты. Единственным утешением ей служило то, что после этого он возвращался в свою спальню и оставлял ее одну на весь остаток ночи. Поэтому и не мог заметить ее волнения.

Ровно за две недели до Рождества, чудесным солнечным утром, Нэнси уложила саквояж своей хозяйки. В полдень Пете подогнал к крыльцу легкий крытый экипаж, который в случае необходимости мог защитить своих пассажирок от непогоды. Солнце к этому времени уже успело спрятаться за плотными облаками, и вот-вот собирался дождь. Мадлен совсем не хотелось разъезжать по проселочным дорогам в грозу, но что-то менять было уже слишком поздно.

Когда они отъехали достаточно далеко от Резолюта, Мадлен забрала у Нэнси вожжи. Пете бежал слева от кареты. Так они добрались до пустынного перекрестка, где в своей двуколке их ждала бледная и встревоженная Эштон.

Пете взял лошадь, запряженную в двуколку, под уздцы и повел ее в сосны. Здесь неподалеку жил его друг, вольноотпущенный, и Пете собирался остаться у него на ночь, чтобы на следующий день встретить женщин у этого же перекрестка в назначенное время. Эштон стала рассказывать, как ей удалось ускользнуть из дому, выдумав какую-то несуществующую подругу, которую она якобы отправилась навестить. Мадлен слышала ее голос, но смысл слов до нее не доходил.

Все трое забрались в тесную карету. Эштон оказалась посередине. Мадлен видела, что девушке не нравится сидеть рядом с негритянкой, но деваться было некуда. Она взмахнула поводьями, и карета покатила дальше. Мадлен с тревогой поглядывала на небо, по которому неслись свинцово-серые тучи. Ей все больше и больше не нравилась вся эта затея. Хорошо хоть, что хижина тетушки Белле находилась в дальних болотах за пределами Резолюта и по грязным узким дорогам, ведущим туда, очень редко кто проезжал. Можно было надеяться, что по пути они никого не встретят, и уж наверняка их не увидит никто из знакомых.

Когда они миновали почти половину пути, небо почернело, поднялся ветер и пошел сильный дождь с градом. Дорогу, которая теперь шла вдоль мрачного болота, сразу развезло. Мадлен остановила лошадь.

Минут через десять дождь и град прекратились, ветер ослабел. Мадлен хлестнула лошадь вожжами, и они двинулись дальше, но не проехала карета и пятидесяти ярдов, как колесо застряло в колдобине.

– Все выходим, – приказала Мадлен.

Вдвоем с Нэнси они уперлись плечами в колесо, и вскоре оно стало поддаваться. Эштон все это время стояла рядом и наблюдала. А как только колесо высвободилось, Мадлен услышала звук, от которого ее пробрало ледяным холодом. К ним по дороге приближался всадник.

– Уйдите отсюда! Спрячьтесь вон там! – сказала она Эштон.

Эштон растерялась. Неужели Мадлен хотела, чтобы она погубила красивое платье, забираясь в мокрую грязную траву?

– Ну же, глупая девчонка! Скорее!

Мадлен подтолкнула ее. Всадник уже показался из-за поворота и сразу приостановил коня. В его крепкой фигуре и широкополой черной шляпе было что-то знакомое. Желудок Мадлен сжался. Она узнала этого человека. Узнает ли он ее?

– Мисс Мадлен, что вы тут делаете, так далеко от Резолюта, да еще в такую непогоду? – Это был Уотт Смит, немолодой мужчина, который часто выставлял своих лошадей на бегах против лошадей ее мужа.

– Просто появилось одно небольшое дело, мистер Смит.

– Здесь? Да здесь же никто не живет, кроме горстки невежественных ниггеров. Вы уверены, что не заблудились?

Мадлен покачала головой, но Смит явно все еще сомневался, неодобрительно глядя на Нэнси.

– Не слишком-то безопасно для белой женщины находиться в тех местах, где половина черного населения постоянно твердит о бунте. Не хотите, чтобы я сопроводил вас?

– Нет, спасибо. У нас все в порядке. Хорошего вам дня.

Явно обиженный ее отказом и сильно удивленный, Смит нахмурился, коснулся полей шляпы и поехал дальше.

Мадлен выждала минут пять, потом позвала Эштон. Сердце ее бешено колотилось. Теперь вся их тайна могла когда-нибудь выйти наружу. Но что случилось, то случилось. И раз уж ничего нельзя изменить, то оставалось только двигаться вперед.

Из ветхой хижины доносились громкие стоны Эштон, хотя ничего еще не произошло. Мадлен сидела на маленьком крылечке в старом кресле тетушки Белле Нин, измученная переживаниями этого ужасного дня.

Старая повитуха попыхивала трубкой, прислушиваясь к стонам своей пациентки.

– Как только все сделаем и она будет отдыхать, – сказала она, – мы положим для вас и Нэнси тюфяки в доме.

– Это было бы чудесно, тетушка Белле. Спасибо.

– Я хочу, чтобы вы знали. – Она ткнула в сторону Мадлен чубуком своей трубки. – Я ей помогаю только потому, что меня попросили вы. Эта девушка плохо обращается со своими людьми.

– Да, я знаю. Мы с ней не подруги, но я не могла не помочь ей. Ей просто не к кому было больше пойти.

– Только не привыкайте из-за таких, как она, рисковать своей шкурой. Она злая и испорченная, она недостойна даже подол вашей юбки целовать!

Мадлен устало улыбнулась. Тетушка Белле ушла в дом, закрыв за собой дверь. При виде повитухи Эштон застонала еще громче.

– Нэнси, – крикнула старуха, – возьми-ка вон ту бутыль с кукурузной водкой и влей ей в глотку немного! А вы, мисси, заткнитесь и лежите смирно, или живо отправитесь отсюда рожать своего ублюдка, хотите вы этого или нет.