Джон Джейкс - Север и Юг. Великая сага. Книга 1

– Девять лет мне было. Я тогда взял немного ягод из хозяйского сада. – Ки сложил пальцы горстью, показывая количество похищенного. – Вот столько.

Джордж покачал головой. Он еще раз убедился, почему за последние месяцы его взгляды стали такими твердыми.

Позже, когда они уже вернулись домой и лежали в постели, он сказал жене, обнимая ее, чтобы немного согреть:

– Каждый раз, когда я сталкиваюсь с людьми вроде Ки, я пытаюсь понять, почему мы так долго терпели рабство.

Он не мог видеть в темноте, каким восхищением вспыхнули глаза жены, когда она ответила:

– Джордж, а ты сам понимаешь, насколько ты изменился? Ведь когда мы только познакомились, ничего подобного я бы от тебя не услышала.

– Может, и не услышала бы. Но теперь я чувствую именно это. Мы действительно должны покончить с рабством. Лучше, конечно, как-то договориться с теми, кто поддерживает систему. Но если они откажутся прислушаться к голосу разума, можно обойтись и без этого.

– А если тебе придется выбирать между борьбой за отмену рабства и твоей дружбой с Орри? Ведь он как раз один из тех, кто поддерживает.

– Знаю и очень надеюсь, что буду избавлен от такого выбора.

– Ну а вдруг? Я не пытаюсь на тебя давить, просто этот вопрос уже очень давно не дает мне покоя. Я ведь знаю, как ты любишь Орри, как уважаешь его…

Как бы ему ни было тяжело, совесть подсказывала Джорджу только один ответ.

– Мне придется пожертвовать дружбой ради того, во что я верю, – сказал он.

Констанция крепко обняла мужа и, прижавшись к нему, вскоре уснула. Он же еще долго лежал без сна, видя перед собой чудовищные шрамы и испуганные темные глаза, постоянно смотрящие на дверь. А когда он наконец уснул, ему приснился чернокожий человек, кричавший от боли, потому что кто-то жег его железным прутом.

Если южные плантаторы представляли для него одну ненавистную ему крайность, то его собственная сестра являла собой другую. Два дня, что она провела в Бельведере, они непрерывно спорили о народном суверенитете, законе о беглых рабах, да и обо всех остальных вопросах, связанных с системой рабства. Вирджилия твердо стояла на своем, не желая идти ни на какие компромиссы.

– Я бы решила все проблемы одним ударом! – заявила она за ужином; Констанция, опасаясь, что разговор перейдет на повышенные тона, как это обычно бывало, уже отправила детей играть. – Только один день, и с рабством на Юге будет покончено. Во всяком случае, об этом я мечтаю, – добавила Вирджилия с улыбкой, от которой Джордж содрогнулся.

Она воткнула вилку в третий кусок кекса, откусила немного, потом подлила ромового соуса из серебряного соусника.

– Ты можешь вздрагивать и гримасничать сколько хочешь, Джордж. Можешь болтать ерунду о совести и милосердии хоть до посинения, но такой день скоро наступит.

– Вирджилия, это чушь! Восстание рабов не может кончиться успехом.

– Конечно может! Если его правильно организовать и финансировать. Одна славная ночь огня и правосудия – и зло и беззаконие захлебнутся в великой реке крови.

Джордж был настолько ошеломлен, что едва не уронил кофейную чашку. Они с Констанцией посмотрели друг на друга, потом на свою гостью. Вирджилия сидела, устремив глаза в потолок, вероятно видя там апокалиптические сцены своей воплощенной мечты.

Джорджу хотелось накричать на сестру, но вместо этого он попробовал перевести все в шутку.

– Тебе бы пьесы для театра писать.

– Шути, если хочешь. – Она пристально посмотрела на него. – Этот день близок.

– Но ты ведь, разумеется, понимаешь, – сказала Констанция, не обращая внимания на леденящий взгляд Вирджилии, – что именно страх перед бунтом черного большинства мешает многим южанам даже просто обсуждать постепенное освобождение рабов с выплатой компенсации для их владельцев.

– Возмещаемое освобождение – это тлетворная идея. Мистер Гаррисон говорит, что это все равно что платить вору за то, чтобы он вернул украденную собственность.

– Тем не менее для южан за словом «освобождение» стоят рабы, которые придут к ним с камнями и вилами. И твои пламенные речи не улучшают ситуацию.

Вирджилия отодвинула десертную тарелку.

– Это не просто речи, обещаю.

– Да, ты постоянно это твердишь, – довольно резко откликнулся Джордж. – И раз уж мы снова затронули эту тему, позволь сказать тебе кое-что. Ты должна порвать свои отношения с капитаном Уэстоном.

Глаза Вирджилии расширились.

– Что ты знаешь о капитане Уэстоне? – очень тихо спросила она, впервые не повышая голоса.

– Я знаю, что он существует. Знаю, что Уэстон – всего лишь псевдоним и что он такой же экстремист, как многие горячие головы на Юге.

– Ты что, шпионов нанял, чтобы следить за мной? – Вирджилия с трудом изобразила презрительную усмешку.

– Не будь идиоткой. У меня деловые связи по всему штату, и я знаю многих законодателей в Гаррисберге. Все они об этом человеке слышали. И им известно, что человек, называющий себя капитаном Уэстоном, активно пытается разжечь черный бунт на Юге. Он пробуждает чудовищную враждебность даже среди тех людей, которые в другом случае и сами были бы против рабства. Так что тебе лучше держаться от него подальше, если не хочешь пострадать от последствий.

– Если и будут последствия, как ты это называешь, я выдержу их с гордостью!

Джордж совершенно растерялся. Он уже не знал, какими словами убедить сестру, и решил попробовать другую тактику.

– На твоем месте я бы не спешил так говорить. В Пенсильвании ведь тоже немало людей, которые ненавидят аболиционистов. Жестоких людей.

– Это деньги и успех сделали тебя таким, Джордж? Лишили принципов, заменив их трусостью? – С видом оскорбленной королевы она встала из-за стола и вышла из комнаты.

Констанция закрыла глаза ладонью:

– Я больше не могу ее выносить! Какое злобное, одержимое создание!

Джордж потянулся к жене, чтобы взять ее за руку и успокоить, но глаза его все еще смотрели на дверь, за которой исчезла Вирджилия.

– Тут дело уже не в одержимости, – тихо произнес он. – Иногда я сомневаюсь в ее психическом здоровье.

Под стропилами висел мертвец с выпученными глазами и бледным языком, торчащим между стиснутыми зубами. Голова его свисала набок, и было очевидно, что у него сломана шея.

Под медленно раскачивающимся закоченевшим телом стояло шестеро мужчин, они о чем-то разговаривали приглушенными голосами. Двое держали дымящие факелы. Сзади виднелись длинные ящики с какими-то надписями. Один из них был вскрыт ломиком, и можно было разглядеть сложенные в нем новенькие карабины.

Смертельно напуганный, Грейди смотрел на все это сквозь щель в двери амбара. Его послали из Филадельфии в окрестности Ланкастера с зашифрованным двухстраничным посланием. Но человек, которому послание предназначалось, висел сейчас в этом самом амбаре. Слава богу, Грейди вовремя услышал голоса, когда крался через загон для скота, и успел остановиться.