Джон Джейкс - Север и Юг. Великая сага. Книга 1

Нижнюю часть лица и уши Чарльз обмотал длинным шерстяным шарфом, но он с тем же успехом мог защититься и кисеей. Лицо быстро одеревенело от холода, и он едва мог шевелить губами, чтобы отдавать приказы.

Солдаты чертыхались и жаловались, но продолжали медленно продвигаться вперед, выстроившись в цепочку следом за Чарльзом. Он ехал первым и первым принимал на себя удары ветра, рискуя наткнуться на какую-нибудь преграду, потому что почти ничего не видел впереди себя.

На рассвете ветер внезапно сменил направление. Теперь он дул с юго-запада, а вскоре и вовсе стал затихать. Сквозь прорехи в тучах просочился солнечный свет. Еще полчаса отряд двигался словно через стеклянный мир, и вдруг Чарльз услышал хриплый крик Бридлава:

– Сэр, смотрите! Там, на дороге!

Чарльз вгляделся вперед и увидел, как вдали к очищавшемуся небу поднимается столбик дыма.

– Бьюсь об заклад, там дилижанс, – тоже хрипло отозвался Чарльз. – Может, они его разломали и жгут, чтобы согреться? Похоже, это примерно в миле отсюда.

Оказалось – в полутора милях. Отряду понадобилось больше трех часов, чтобы добраться до источника дыма. Дилижанс лежал на боку, без двух колес и дверей. Часть одной двери еще догорала в костре неподалеку. Когда они подъехали достаточно близко, чтобы рассмотреть все это, чалый Бридлава вдруг поскользнулся и упал, сломав левую переднюю ногу.

При крушении дилижанса кучер, охранник и трое пассажиров-мужчин, которые, казалось, вот-вот лишатся чувств, остались живы. Чарльз услышал, как кучер что-то бормочет о том, что дилижанс перевернулся на скользкой дороге. Животным повезло меньше. На льду лежали трупы трех лошадей, еще трое умчались в пургу, чтобы там погибнуть.

Чарльз молча наблюдал, как Бридлав осматривает покалеченную ногу своего жеребца.

– Пристрелите его, – наконец неохотно сказал он, протягивая сержанту свой кольт. – Если не можете, давайте я это сделаю.

Бридлав отвернулся, не в силах больше смотреть, как мучается животное.

– Но как я вернусь в гарнизон? – сказал он.

– Так же, как пассажиры. С кем-нибудь в седле. Могу я вас взять.

– Лейтенант, я же знаю… знаю, как вы любите свою Пальму. Так же сильно, как я своего Бродягу. Никакая лошадь, которой придется везти двойной груз по такой дороге и в такую погоду, не доедет до гарнизона. Да она умрет просто. Вы посадите меня к себе, а потом вам придется и Пальму пристрелить. Давайте я поеду с кем-нибудь из солдат.

– Отставить споры, черт побери! Человек важнее лошади! Я сказал, поедете со мной, и точка.

Они уже кричали друг на друга, как дети. Рядом двое рядовых помогали продрогшему до костей охраннику взобраться на лошадь. Бридлав уставился на револьвер, потом посмотрел на своего искалеченного жеребца.

– Не могу, – покачал он головой. – Может, вы сами, а я буду перед вами в вечном долгу.

– Отвернитесь, – буркнул Чарльз.

Бридлав отвернулся и, прищурившись, стал смотреть на ледяное поле, залитое утренним солнцем. Чарльз поднял револьвер, молясь, чтобы тот не замерз, иначе это было бы лишней пыткой для сержанта, и медленно нажал на курок. Грянул выстрел, и в сухом воздухе прокатилось гулкое эхо.

Сержант Бридлав закрыл лицо руками и заплакал.

В полумиле от гарнизона обессиленная Пальма упала на землю и не смогла больше подняться. Чарльз, едва не рыдая от горя, выпустил две пули в голову лошади. Остаток пути они с Бридлавом прошли пешком, сбив ноги в кровь. Гарнизонный врач сказал Чарльзу, что он чудом не потерял три пальца на ноге – так сильно они были обморожены.

Потом он проспал восемнадцать часов. А вскоре после того, как проснулся, пришел Бридлав.

– Я здорово ошибался на ваш счет, лейтенант, – заметно волнуясь, сказал сержант. – И поверьте, теперь по-настоящему сожалею об этом. Я никак не ожидал такого мужества и стойкости от южанина. Никто из них до вас в этом полку так себя не вел.

– А как же полковник Ли или Ван Дорн?

– Нет.

– Поверьте мне, сержант, люди на юге примерно такие же, как везде. Как янки, например, – добавил он, усмехнувшись. – Может, вы просто никогда не стремились увидеть в них эти качества?

– Пожалуй, – смущенно пробормотал Бридлав. – Ладно, разберемся.

В тот вечер Чарльз наконец сел за письмо, которое так долго откладывал. Резкий скрип пера по бумаге словно выплескивал весь накопившийся в нем гнев. После приветствий он сразу перешел к главному:

Мне очень повезло, что я остался жив и могу написать тебе, что со мной произошло. Знаю, тебе это покажется невероятным, но я совершенно убежден, что наш командир ненавидит меня и всячески изводит только за то, что я, как он думает, якобы нарушаю субординацию. Орри, уж не знаю, за что мне так не повезло, но я действительно столкнулся с настоящим безумцем, а поскольку он примерно твоих лет и тоже учился в Академии, мне бы хотелось знать, не знаком ли ты с ним.

Чарльз остановился, чтобы снова окунуть перо в чернильницу. Мерцающий свет настольной лампы бросал тени на его усталое лицо. А когда он продолжил писать, его взгляд выдавал растерянность и гнев.

Его зовут Елкана Бент.

План Бента провалился. С треском. Чарльз Мэйн не только выжил в спасательной экспедиции, в ненастье, которое должно было убить его или хотя бы искалечить на всю жизнь, но и вернулся героем и вместе со всем своим отрядом был отмечен в генеральском приказе, пришедшем из штаб-квартиры техасского департамента. В приказе говорилось о «блестящем выполнении гуманитарной миссии в суровых погодных условиях». Комендант гарнизона устроил по этому поводу банкет и лично провозгласил тост за храбрость Мэйна.

Храбрость же самого Бента, как и его решение о высылке отряда, комендант поставил под сомнение.

– Когда я возложил на вас долг помощи пострадавшим, капитан, – сказал он, – мне и в голову не пришло, что вы отправите людей в буран. Кроме того, вынужден отметить, что вы не возглавили отряд, как я рассчитывал, а предпочли отсидеться в гарнизоне, в то время как лейтенант Мэйн принял на себя всю опасность данного поручения. Я не буду предавать гласности всю эту историю только по одной причине. Благодаря Мэйну все обошлось благополучно и никто не погиб. Ангелы были на вашей стороне. На этот раз.

Бент все понял. Он тут же перестал преследовать кузена Орри Мэйна и даже находил возможность похвалить его – всегда при свидетелях, хоть и давалось ему это с большим трудом. После той ночной вылазки старший сержант Бридлав стал верным сторонником Чарльза, как и все солдаты из их отряда. А поскольку О’Делл также поддерживал лейтенанта, Бент оказался в полной изоляции и, разумеется, обвинял в этом Чарльза. Теперь Чарльз был не просто представителем ненавистного ему семейства Мэйн. Он был его личным врагом.