Джон Джейкс - Север и Юг. Великая сага. Книга 1

Однако один урок из этой истории Бент все-таки вынес. Он больше никогда не должен подвергать второго лейтенанта опасности, сам оставаясь при этом в стороне. Просто нужно найти способ разделаться с Мэйном лично, возможно, в какой-нибудь перестрелке, решил он. В прошлом он такое уже проделывал, и все прошло блестяще.

Но недели шли, а подходящий случай все не подворачивался. На техасской границе было спокойно. Вскоре Бента начала грызть новая тревога. Все началось, когда он впервые обратил внимание на едва заметные, но несомненные перемены в поведении Чарльза. Несмотря на то что Мэйн по-прежнему держался с командиром роты вежливо, даже, пожалуй, чересчур вежливо, он явно не пытался скрывать своей ледяной отчужденности по отношению к нему.

Бент понял, что Чарльз считает его своим врагом. Неужели он успел написать Орри Мэйну и кузен просил его быть настороже? Письма до большинства техасских фортов доходили медленно, часто задерживаясь на недели, а то и месяцы из-за штормов в заливе, набегов индейцев или просто по небрежности почтового ведомства. Но все равно к этому времени Орри вполне мог сообщить Чарльзу об истинной причине поступков капитана Бента.

Что ж, надо быть к этому готовым. Однако ничто не заставит его отказаться от своих планов. Только собственная жизнь или репутация могут стать превыше его мести Мэйнам и Хазардам. Ему только надо выждать и в удобный момент нанести удар. И тогда никакие предупреждения Орри Мэйна не помогут молодому лейтенанту выжить.

Как бы то ни было, дни проходили за днями, а случай так и не подворачивался. Разочарование Бента росло. Несколько раз в гарнизон поступали донесения о набегах индейцев, но Второй кавалерийский так и не произвел ни одного выстрела, потому что грабителей даже не удалось догнать. Совсем близко от них вождь Катумси постоянно твердил, что с его людьми в резервации обращаются бесчестно, поэтому племя может ответить на это только безжалостной и неустанной войной, однако дальше угроз дело не шло.

На востоке продолжались яростные словесные баталии вокруг проблемы рабства. Сенатор Дуглас гневно объявил Лекомптонскую конституцию насилием над независимостью. В ответ сенатор Хаммонд из Южной Каролины заметил, что мнение Маленького Гиганта никакого значения не имеет, поскольку южане более не нуждаются ни в одобрении Севера, ни в Союзе с ним. «Король хлопок!» [18] Этот лозунг был использован Конфедерацией во время Гражданской войны, для того чтобы поддержать раскол Союза. – провозгласил в конце своей речи Хаммонд.

В Иллинойсе некий адвокат и бывший конгрессмен по фамилии Линкольн готовился сразиться с Дугласом за место в сенате. Обращаясь к собранию республиканцев в Спрингфилде, Линкольн нападал на само рабство, а не на тех, кто владел рабами, и цитировал Евангелие от Матфея: «…дом, разделившийся сам в себе, не устоит».

В газете месячной давности Бент снова и снова перечитывал выдержки из речи Линкольна. Он видел в ней не просто предупреждение, но и неотвратимость такой развязки. Сначала отделение Юга, потом война. Думая об этом, он закрывал глаза и представлял себя победоносным генералом на поле битвы, усеянном мертвыми телами. Все эти трупы были всего лишь сценической декорацией, главную роль в пьесе играл, конечно же, он, и именно ему рукоплескала восхищенная толпа.

С первого мая до середины июня гарнизон не получал никакой обычной почты, доставлялись только срочные донесения с нарочным. Наконец в повозке с провиантом привезли два пухлых мешка с письмами. Один из них, отправленный еще месяц назад, был сначала по ошибке доставлен в форт Ливенворт, а уж оттуда его переслали в Техас. В каждом из мешков было по письму от Орри. Чарльз нетерпеливо вскрыл их, но с сожалением обнаружил, что первое было написано еще в январе, а второе – первого марта, за две недели до того, как Бент отправил его на поиски дилижанса. А значит, ни в одном из них не было ответа на его вопрос о капитане Бенте.

Возможность разделаться с Чарльзом подвернулась Бенту в августе, в разгар очередной засухи. В тот день в Кэмп-Купер приехал какой-то перепуганный фермер верхом на муле, и комендант срочно вызвал Бента.

– Этот человек с фермы Ланцмана, – сказал он. – Она в двух милях от Фантом-Хилла.

Фантом-Хилл был заброшенным фортом, его закопченные трубы использовались как ориентир.

– Я просто живу рядом с Ланцманами, – пояснил седой фермер. – Они там видели пенатеков недалеко от себя, вот и решили пока затаиться, а меня послали за подмогой.

– Пенатеков, говорите? – нахмурился Бент. – Из резервации?

– Скорее, из банды Санако, – сказал комендант.

Санако тоже был вождем и враждовал с Катумси, проклиная его за то, что тот согласился жить на Индейской территории.

– Индейцы уже навредили кому-нибудь? – спросил Бент.

Фермер покачал головой:

– Ланцман думает, они хотят сначала выждать – день или два, а потом угонят его лошадей.

– Никак в толк не возьму, почему же семья не уехала оттуда?

– Старший сын Ланцмана – калека. Совсем хворый, верхом ехать не может. Да и Ланцман – тот еще упрямый осел. Говорит, против полудюжины краснолицых и сам выстоять сможет с сыновьями, пока помощь не подоспеет. Да и знает он, что индейцы могут все дотла сжечь, если в доме никого не окажется. Просто так сожгут – и все.

Дальнейшие вопросы комендант предоставил Бенту. После неудачи с дилижансом Бенту просто необходимо было не только показать свою расторопность, но и проявить благоразумие. Поэтому он секунд десять усиленно изображал глубокую задумчивость и только потом заговорил:

– Полдюжины. А вы уверены, что Ланцман видел именно столько индейцев, а не больше?

– Уверен, капитан.

Причин сомневаться в словах фермера у Бента не было. Банды команчей редко бывали крупнее, и эта вряд ли чем-нибудь отличалась. Еще раз выждав паузу, он сказал:

– Я возьму двадцать человек, включая обоих лейтенантов и нашего охотника Досса.

На лице коменданта отразилось явное сомнение.

– Вы уверены, что не стоит взять всю роту? – спросил он.

У Бента сразу оборвалось сердце. Неужели комендант что-то заподозрил? И тогда он решил действовать напролом.

– Двадцать четыре против шестерых – вполне безопасная ставка, сэр, – бесцеремонно заявил Бент. – Особенно с такими людьми, как мои.

Легкое бахвальство сделало свое дело и даже, очевидно, понравилось начальству. Бент поспешил поскорее уйти, чтобы не выдать своего волнения. Он был не на шутку испуган тем, что придется самому столкнуться с врагом. Это совсем не входило в его планы. Однако командование отрядом, который геройски расправится с бандой команчей, пусть и небольшой, наверняка хорошо отразится на его послужном списке. И возможно, даже смоет позорное пятно, оставленное той историей с дилижансом.