Джон Джейкс - Север и Юг. Великая сага. Книга 1

Бросив ремень на стул, Джордж быстро осмотрел револьвер.

– Он у меня всегда под рукой и всегда заряжен, – сказал он. – К нам уже как-то приходили неожиданные гости, знаешь ли. Рабочие, которых я уволил, и тому подобное.

Он прокрутил барабан и повернулся к двери. В стекло фрамуги влетел камень, и осколки разлетелись по всему холлу.

– Гнусные мерзавцы! – проворчал Джордж. – Иди за мной.

Он быстро прошел на своих коротких крепких ногах прямо к двери и без колебаний отпер ее. Орри стоял за его спиной, испуганный, но почему-то ужасно счастливый. Все эти долгие годы разом отступили – и они с другом снова рвались в бой. Джордж, как всегда, был впереди.

Джордж намеренно, как показалось Орри, распахнул дверь с показной храбростью. Однако на толпу, заполнившую ступени перед входом в Бельведер, это не произвело никакого впечатления – они продолжали кричать и ругаться. Орри насчитал от двенадцати до пятнадцати человек, вооруженных камнями и дубинками.

– Вот он, проклятый южанчик! – заорал кто-то, когда Орри вслед за Джорджем вышел на крыльцо. – Предатель!

– Отдай его нам! – крикнул другой, размахивая горящим факелом.

Джордж приосанился, расправил плечи. Когда он вытянул руку с кольтом вперед, вид у него был задиристый и боевой. Направив ствол в лоб первому крикуну, он коснулся пальцем спускового крючка:

– Попробуй забери. Обещаю – и ты, и все остальные, кто попытается, получат пулю.

Орри встал слева от друга; от толпы, собравшейся на ступенях, их отделяла какая-то пара футов. Ему показалось, что он узнал двоих из тех, что болтались возле отеля.

– Давайте все разом! – закричал еще кто-то.

Джордж повернул кольт в его сторону:

– Вперед! Это старое военное правило: тот, кто отдает приказ, возглавляет атаку.

– Черт побери, Хазард! – воскликнул один из мужчин. – Он ведь южанин! Из пальмовых штатов! Мы просто покажем ему, что думаем обо всех тех, кто затеял это отделение. О предателях.

– Этот джентльмен не предатель. Мы вместе учились в Вест-Пойнте, а потом вместе воевали в Мексике под началом генерала Скотта. Мой друг сражался за эту страну так же, как и я, и его пустой рукав должен вам показать, что он не отсиживался в тихом месте. Я знаю почти всех вас и не хочу, чтобы хоть кто-то погиб от моей руки. Но если вы намерены причинить вред этому благородному человеку, вам придется сначала убрать с дороги меня.

Шум немного утих. Орри перевел взгляд с револьвера на тех, кто стоял чуть в стороне. Несколько человек явно собирались обойти их с фланга и уже обсуждали, как это лучше сделать. Двое даже уже отделились от остальных, но Джордж сразу это заметил.

– Первый, кто двинется сюда, будет первым убит.

Те двое застыли на месте. Прошло пять секунд, десять… Пятнадцать…

– Мы можем с ними справиться, – прорычал кто-то.

Но ему никто не ответил.

Сердце Орри громко стучало. Все могло еще повернуть в любую сторону…

– Черт, – пробормотал кто-то. – Не стоит оно того, чтобы нас убивали.

– Вот это вполне разумно, – с той же решимостью сказал Джордж. – Если остальные считают так же, я вас больше не задерживаю. Только уж будьте любезны не просто сойти с крыльца, а спуститься с холма и покинуть мои владения. – Он немного помолчал, а потом внезапно ошеломил непрошеных гостей, оглушительно рявкнув в лучших вест-пойнтовских традициях: – Ну же, шевелитесь!

Нехотя подчинившись приказу и, конечно, наведенному кольту, они медленно, по одному и по двое, начали расходиться, время от времени вяло ругаясь.

Прошла минута, другая. Орри и Джордж продолжали стоять на крыльце на тот случай, если в толпе вдруг снова изменится настроение. Наконец Джордж опустил кольт и прислонился к колонне.

– Порядок, – тихо выдохнул он. – Но опасность по-прежнему остается. Так что бери свой саквояж, а я пока пошлю кого-нибудь приготовить двуколку. Чем скорее мы тебя посадим на поезд, тем лучше.

Орри спорить не стал.

Один слуга сидел на козлах, другой скакал рядом с лошадью, запряженной в двуколку. У обоих было по револьверу, как и у Джорджа. Он уже начал поиски слуги, доставившего послание Вирджилии хулиганам. Этот человек мог укладывать свои вещи.

Джордж и Орри все еще не отошли от потрясения. Пока двуколка ехала вниз с холма, Джордж задумчиво молчал.

– О чем ты думаешь? – наконец спросил Орри.

– Какие дурные времена. Мы могли бы предотвратить все это, если бы прислушались к лучшим из нас. Но вместо этого мы откликнулись на призывы худших. Неужели ни на что другое мы не способны?

Они снова замолчали. Чтобы немного разрядить обстановку, Орри рассказал другу о том, о чем не успел рассказать раньше, – что Мадлен ушла от мужа и теперь они наконец-то вместе. И о том, что, когда будущее более-менее прояснится, они непременно наймут адвоката, чтобы добиваться для нее развода.

– О, это замечательно, прекрасно, – пробормотал Джордж, когда двуколка проезжала мимо каких-то домов на окраине.

Его беспокойный взгляд изучал темные крылечки, освещенные желтые окна, улицу… Вдруг он резко наклонился вперед. Впереди на фоне фонарей отеля и вокзала появились силуэты четырех мужчин; они шагнули на дорогу, поджидая двуколку.

– Вы двое, внимание! – крикнул Джордж слугам.

Вирджилия, задыхаясь, бежала по тропе на склоне холма за Бельведером. Она не осмелилась пойти в город, потому что Джордж тоже поехал в ту сторону.

Кусты ежевики цеплялись за ее юбку, царапали ее руки, которыми она крепко сжимала ручку огромного пухлого саквояжа. Вирджилия была сильной женщиной, но все равно с трудом тащила свой груз, тихо звякавший каждый раз, когда ударялся об ее ноги.

Она слишком часто возвращалась в этот дом. Теперь Вирджилия поняла это. Но теперь ее нога больше никогда не ступит на землю Лихай-стейшн.

Да и зачем? Она ненавидела всю эту семью. Раздувшийся от важности коротышка Джордж, глупый самодовольный Стэнли, их жены и их драгоценные белокожие детки… Они ничего не смыслили в той борьбе, что шла в мире. Они делали вид, что сочувствуют ей, но не имели ни малейшего представления о лишениях и невзгодах, с ней связанных. Почти все они были избалованными лицемерами.

Громкое, тяжелое дыхание Вирджилии звучало как рыдание. Вдруг она споткнулась, упала… но не выпустила из рук саквояж.

Поднявшись, она поспешила дальше. За ней никто не гнался, но она карабкалась вверх по склону с таким отчаянием, словно на другой стороне холма скрывалась долгожданная истина. Когда Джордж только посмотрел на нее тогда, в доме, от гнева даже не в силах выговорить ни слова, она сразу поняла, что должна бежать.

Плечи и руки Вирджилии уже сильно болели. Она слишком многое затолкала в саквояж, прежде чем уйти из Бельведера: подсвечники, столовое серебро, одежду из гардеробной Констанции и несколько самых дорогих ее украшений – то, что можно будет легко продать, чтобы раздобыть денег на жизнь.