Александр Филимонов - Битва на Калке. Пока летит стрела

Из Смоленска прислал своё согласие на воинский союз и двоюродный брат, сын дяди Владимир Рюрикович. Он, кстати, подал хорошую мысль: не ввязываться в бой с Ярославом здесь, на Новгородской земле, а идти прямо к Суздалю. Отправной точкой войны Владимир Рюрикович предложил озеро Селигер, где должны встретиться три войска — псковское, смоленское и новгородское Мстислава Мстиславича.

Эта мысль двоюродного брата — идти сообща в Суздальскую землю — сразу пришлась по душе Мстиславу Удалому. Хотя, как опытный воин, он не мог не предвидеть грядущих опасностей. Шутка ли — оказаться так далеко от дома, не имея возможности достать для войска припасов, кроме как те, что сумеешь взять с собою, и чем больше возьмёшь, тем неповоротливее будешь в окружении противника, которому, как говорится, и стены помогают. И всё-таки главной причиной такого дерзкого похода, перевешивающей все опасения, для Мстислава Мстиславича была надежда на то, что князь Ростовский, Константин Всеволодович, примкнёт к нему.

Уязвимым местом Великого княжения владимирского была, как знал Мстислав Мстиславич, устойчивая нелюбовь князя Константина к младшим братьям. Ярослав и Юрий платили Константину тем же.

Несправедливо обиженный отцом, ростовский князь, по замыслу Мстислава Мстиславича, должен был стать союзником! Тем более, что Удалому Константин всегда нравился, давнее знакомство их было добрым, и старший Всеволодович знал, что его притязания на великокняжеский стол князь Мстислав считает законными и справедливыми.

Но уверенности в том, что Константин согласится, у Мстислава Мстиславича не было. Не так просто обстояли дела, как могло показаться! Одно дело — междоусобные свары родных братьев: один пошёл на другого, осадил его, поругались недельку-другую, покидали стрелы в обе стороны без особого ущерба да и разошлись. Вскоре глядишь — уже второй первого осаждает и с тем же успехом. Не столько вотчины друг у друга отнять стараются, сколько силой да отвагой хвастаются. Росли же вместе, одного отца кровь в жилах течёт, одной матерью вскормлены! А что дерутся, так это дело обычное. Даже самые любящие братья хоть раз, да оттаскают друг друга за вихры из-за какой-нибудь обиды.

И совсем другое дело — если Константин выступит против братьев с чужим войском. Тут уж шутки закончатся. Тут уж Юрий и Ярослав смело смогут обвинять его в злодействе и предательстве. И тогда никакими справедливыми причинами не оправдаешься, прослывёшь братоубийцей, одним из тех презираемых всеми злодеев, имена которых из века в век произносятся с проклятиями.

Это у Мстислава Мстиславича выбора не было. Константин же мог выбирать из многого: присоединиться ли к Удалому и его союзникам, мириться ли на время с Юрием и Ярославом или — ещё проще и выгодней — оставаться в стороне. Посмотреть, чем дело кончится. Победит Мстислав Мстиславич — глядишь, может, тогда и предложит великий стол во Владимире, хотя бы за то, что братьям не помогал. А одолеют Ярослав с Юрием — тоже ничего страшного, по крайней мере всё останется так, как и раньше.

Но в глубине души Мстислав Мстиславич не верил в то, что Константин выберет невмешательство. Не таков он был, князь Константин Всеволодович, чтобы отсиживаться в сторонке, когда дело дойдёт до его судьбы и чести. Но возможность его союза с братьями, хоть и малая, всё же существовала.

Если бы достаточным временем располагать, то Мстислав Мстиславич сам бы съездил в Ростов. Он знал: в личной беседе сможет убедить Константина в своей правоте. А времени-то и не находилось на такую поездку. Оставалось одно — послать к Константину надёжного человека. Честного и прямого, сознающего правоту Мстислава Мстиславича как свою собственную.

Долго искать и выбирать такого человека не пришлось. Решено было послать боярина Явольда.

Явольд был из новых людей, с Мстиславом Мстиславичем недавно. Пришёл он из-под Пскова и сразу завоевал расположение князя, признавшись ему, что восхищен воинскими его подвигами и справедливостью. Объявил, что готов со всеми людьми и имением передаться Мстиславу Удалому и верно служить ему. Участвовал в галицком походе и показал себя отважным воином. Князь ценил его ещё и за умение трезво и спокойно мыслить в самых отчаянных положениях.

Весьма довольный поручением, боярин Явольд сразу же отправился с небольшим отрядом к князю Константину Всеволодовичу в Ростов.

Мстислав Мстиславич начал спешить с подготовкой похода. Тем более надо было поторапливаться, что младшие Всеволодовичи вскоре должны были прознать о том, что против них затевается. Из Новгорода, пользуясь всеобщей занятостью и суматохой приготовлений, несколько богатых и знатных новгородцев, верные Ярославу, сбежали к нему. Это были те, кто готов был служить суздальской власти и во время голода сумел нажиться на общем горе, по несусветным ценам продавая имевшийся только у них хлеб. Имена сбежавших были в Новгороде известны: Володислав Завидич, Гаврила Игоревич, Гюргий Олексинич, Гаврилец Милятинич. И Ярослав, наслушавшись их доносов, даже стал готовиться к нападению тестя, первым делом решив засечься от него.

Пожалуй, нигде больше не применялось такое воинское средство, как русская засека. Простое и сравнительно легко сооружаемое, оно было поистине страшным и делало засеченную местность непроходимой и гибельной для любого, сколь угодно многочисленного и вооружённого противника.

Широкой полосой, по лесам и дорогам, через реки и озёра проходила засека. Подрубались тысячи деревьев, остро обточенные пни грозными жалами направлялись в сторону врага. Тысячи ловушек, расставленных повсюду — спрятанных в заросли, в ямы, выкопанные на каждой дороге и даже малой тропинке — таили в себе острые колья. Такими же кольями напрочь забивались озёрные и речные переброды. Конный ли, пеший, зайдёшь в такую дебрь — уж не выберешься, так и останешься там, наколотый на рожон, перебитый внезапно хлестнувшим по тебе гибким стволом, раздробленный упавшей лесиной, а то захлебнёшься, выпутываясь из скрытого под водою частокола, острия которого отовсюду в тебя или коня твоего вонзаются, в какую сторону ни кинься.

Да только всей этой затее князя Ярослава и трудам его людей суждено было пропасть зря. Про засеку эту Мстислав Мстиславич узнал от своих дозорных, каждый день приносивших ему подробные известия о военных приготовлениях зятя. Решено было гиблое препятствие обойти стороной.

Войско к Селигеру выступило в первый день весны. Тот день после долгой пасмурной непогоды выдался как на заказ — удивительно солнечным и ярким. Всеми это было оценено как добрый знак. Да иначе и думать было нельзя! Ведь шли на дело праведное!