Александр Филимонов - Битва на Калке. Пока летит стрела

Петрил Степанкович, сам тому удивляясь, стал чаще бывать у новгородских купцов. Засиживался у них подолгу — всё слушал. Содержались они сначала все вместе, в длинном строении вроде скотницы, нарочно для них построенном. Кучно жили, тесно, но не жаловались. По этому поводу среди них даже шутка ходила: будто они и не в плену вовсе, а сидят в чреве большого корабля, что везёт, везёт их по торговым делам — верно, куда-нибудь и привезёт. Со временем тысяцкому показалось, что незачем им терпеть такие неудобства, и он понемногу расселил купцов в городе. Много нашлось желающих принять их у себя. Если князь спрашивал про них, тысяцкий честно отвечал, что всё в порядке, присмотр за пленниками обеспечен. А они за полгода в городе прижились! Среди переяславских торговых людей у новгородцев знакомцы оказались, да и вообще — всем они как-то пришлись ко двору. Двое даже жениться успели в Переяславле и только и ждали, когда князь их отпустит, чтобы увезти домой своих жён.

Рассказывали новгородские купцы Петрилу Степанковичу и про князя Мстислава Удалого, и про отца его, Мстислава Ростиславича. И когда переяславский князь — которого из Новгорода-то выгнали! — затеял воевать с Мстиславом Удалым, купцы сразу приободрились и стали уверять тысяцкого, что Мстислав Ярослава непременно побьёт, и скоро они получат долгожданную свободу. И Петрил, сам ужасаясь своим мыслям, стараясь не показывать их, в душе желал новгородцам, чтобы их предсказания сбылись. Получалось, что он желал своему князю поражения.

Узнав о том, что Ярослав прибежал в город пеший, без войска и разбитый наголову, тысяцкий почувствовал, что горе, которое нынче войдёт в каждый дом, захлестнёт город, — это ещё не всё. Он знал своего князя и потому, придя по зову к нему на двор, сразу был потрясён тем, что Ярослав — будто других забот сейчас не было — вспомнил о новгородских торговых людях. И так спросил о них, что у Петрила Степанковича сердце заледенело.

— Что молчишь, тысяцкий? Или непонятно спрашиваю? — процедил сквозь зубы Ярослав.

— Какие были — все целы, — ответил Петрил. — Полтораста человек их всего.

— И что? Хорошо ли живут на моих хлебах? — полюбопытствовал Ярослав.

— Содержим по твоему приказу, княже.

Лицо Ярослава Всеволодовича задёргалось. Он шагнул к тысяцкому и завопил, надувая на горле жилы:

— Собрать их! Всех собрать здесь, не медля! Да под стражей чтоб! Связанные чтоб были!

Князь поискал взглядом управителя.

— Душило! Верёвки, какие есть — все сюда! Там скажи, — он махнул в сторону дворца, — пусть выходят с оружием! Дело всем найдётся! Тысяцкий! — обернулся Ярослав к Петрилу Степанковичу. — Ещё тут? Не ушёл? Пошёл бегом, а то и тебя вместе с ними!

Вскоре во дворе никого не осталось. Ярослав знал, что сейчас начнут приводить купцов, и, значит, следует подготовиться к тому, что он затеял. Побежал вглубь двора — там, возле самой ограды, находился большой погреб, служивший когда-то хранилищем, потом — темницей. Это была длинная яма, укреплённая срубом, с крышей из дёрна. От времени сруб ушёл ещё глубже в землю, а крыша казалась просто холмом, поросшим травой. Много раз Ярослав хотел приказать, чтобы погреб засыпали, но почему-то так и не сделал этого.

Подойдя к плоскому холму, он осмотрел всё сооружение. Ступени, что когда-то вели в погреб, и низкая дверца засыпаны были землёй, и войти внутрь через старый ход было нельзя. Он решил, что надо разбирать крышу. Подбежал к краю, ухватил дерновый пласт за высохшие травяные стебли, потянул. Дёрн не поддавался: успел врасти, укорениться. Тогда Ярослав вытянул меч из ножен и принялся вырубать кусок поменьше.

Пошло на лад. Ему удалось выдернуть кусок земли. Отбросил его и начал резать следующий. Под вторым куском показалась полусгнившая деревянная плаха. Ярослав ткнул её мечом — меч легко прошёл насквозь, обнаружив под плахой пустоту. Внизу, под крышей, много было пустого пространства.

Двор тем временем понемногу оживал — приводили купцов, у которых, чтобы князь не гневался лишнего, были уже связаны руки за спиной. Дружинники, первыми зашедшие во двор, поначалу князя не заметили, и Ярославу пришлось позвать их. Купцов подводили к погребу, выстраивали вдоль ограды.

Велев разобрать дыру в крыше пошире, он стал пристально разглядывать новгородцев. Ух, ненавистные рожи! Стоят, как будто они тут хозяева положения.

Они и вправду держались довольно свободно, хоть и были связаны. Подводили и подводили новых, и чем больше их оказывалось здесь, у стены, тем веселее им становилось. Видимо, толпой чувствовали себя ещё увереннее. И, конечно, уже знали о полном поражении Ярослава.

Он стоял и смотрел на них. Был соблазн: взять в руку меч поудобнее, подойти к толпе и начать с краю. Но Ярослав поборол этот соблазн. Он знал, что муки, которые он приготовил новгородцам, во много раз страшнее, чем быстрая и милосердная смерть от его меча.

Купцы уже справились с первым волнением, понемногу развеселились, начали переговариваться. Один, неласково поглядывающий из-под шапки светлых прямых волос, вдруг обратился к самому Ярославу:

— Что, князь? Расскажи про войну нам. Повыдергали тебе перья из хвоста?

Новгородцы грохнули согласным хохотом. Но Ярослав остался на вид спокоен и не стал бросаться на дерзкого. Он взглянул — достаточно ли уже разобрана крыша погреба. А вслед за первым новгородцем и другие начали подавать голоса:

— Ты князя нашего не встречал ли? Мстислава Мстиславича?

— Что так войска у тебя мало, князь?

— Князь! Князь Ярослав! Вели нам по чарке поднести! А мы за тебя попросим.

— Не горюй, князь! Иди ко мне в помощники! Я тебя торговать научу. Не пропадёшь!

— Ха-ха-ха! Иди, иди к Вавилу, князь! У него не заворуешься?

А новых всё подводили — удивлённо улыбающихся, когда обнаруживали тут этакое веселье. Скоро стало тесно в этом конце двора. Наконец, кажется, привели последних.

— Тысяцкий! Петрила! — позвал Ярослав. — Ты где?

Тысяцкого почему-то рядом не оказалось. Наверное, ещё не всех привёл. Ладно. Не ждать же его. Пора начинать, а то совсем стемнеет скоро.

Ярослав повёл плечами, и на лице его появилась улыбка. И вот странно — завидев эту улыбку в свете факелов, поднесённых слугами, купцы новгородские сразу стихли и насторожились.

Недоумённо переглядывались и некоторые из дружинников. «Ещё жалеть начнут, — подумал Ярослав. — Были бы в том сражении, небось не пожалели бы никого из этих. Ну, если хоть один мне слово поперёк скажет — зарублю на месте».

Он посмотрел на дыру в земле.

— Бросай их! Всех туда! Всех!

Толпа купцов ахнула, колыхнулась. Видно, не верили, что князь может с ними сделать такое. А теперь сразу поверили.