Борис Пономарев - Мустафа Голубич – тайный агент Сталина

– За это ты хочешь убить Вильгельма?

– Да, убью, хотя бы его охраняли тысячи полицейских. Каждый должен заплатить по долгам – и Вильгельм, и Карагеоргиевич.

– Я готов помочь тебе, Гойко. Я, правда, не много, что умею. Но при случае бомбу бросить в автомобиль смогу или как Гаврило Принцип.

Вновь пыточная в гестапо.

– Извините, господин майор, в Сточу рассказывают об одном торговце металлоломом. Он мало зарабатывал и решился на кражу. Попался, отсидел в тюрьме и опять стал собирать железо, зарекшись когда-либо воровать. Но с того момента, как его выпустили на волю, первым, кого арестовывали, если случалась кража, был этот человек. Такая и у меня судьба. Начали швейцарцы кого-то ловить и первым делом меня выгнали во Францию. Начал там занятия, пришла бумага из Белграда. Король Александр с Пашичем приготовили суд над Дмитриевичем-Аписом. Я воевал рядом с этим человеком и знал его храбрость, честность и патриотизм. Его схватили, а меня притащили из Парижа. Они хотели, чтобы я дал ложные показания на того, кого считал своим учителем и благодетелем. Я отказался и превратился из свидетеля в обвиняемого.

– А что именно ты должен был показать на Аписа?

– Что он хотел развязать войну.

– Разве это не так? – удивился Хелм.

– Наоборот, господин майор, Драгутин думал, что смерть наследника остановит войну. Кому же её вести, не старику же дряхлому Францу Иосифу? Так он хотел жизнью одного человека спасти много жизней.

– Да, оригинальная мысль. Сам придумал или Апис подсказал? Ладно. Это неважно. Скажи-ка, лучше, когда ты начал работать на русскую разведку?

– Я, господин, правда, бывал в России, но не для работы на них как разведчик. Может быть, к сожалению, сейчас бы не сидел тут у вас. Все это ради денег, ради работы в «Красном кресте». Платили они негусто, но все лучше, чем ничего.

Женевское озеро. День заметно клонится к ночи. Мустафа в одиночестве сидит на широкой длинной скамье. Рядом с ним лежат газеты и книга, но он не притрагивается к ним. Он погружен в невеселые думы. Мимо равнодушно проходят люди. Наконец, кто-то останавливается рядом и молча садится обок. Мустафа по-прежнему погружен в свои мысли.

– Простите великодушно. Вы не подскажите мне, буква «Омега» какая по счету в греческом алфавите?

Голубич «выныривает» в действительность и оглядывается на соседа. Рядом сидит хорошо одетый молодой человек, с мелкими чертами лица, чем-то похожий на француза.

– Извините, вы что-то спросили?

– Да, я спросил, не знаете ли вы, какая по счету в греческом алфавите буква «Омега»?

Голубич мысленно переносится в Санкт-Петербург в кабинет в «охранке». Капитан Шефель пожимает ему руку и повторяет: «Запомните, пожалуйста, ваш позывной – «Омега». Пароль звучит: «Вы случайно не знаете, какая по счету в греческом алфавите буква «Омега»?» Отзыв: «У нас в школе не учили греческий язык».

Голубич снова в Женеве. На него с улыбкой понимания смотрит незнакомый молодой человек.

– Омега, Омега. Извините, но у нас в школе не учили греческий язык.

Незнакомец облегченно выдыхает:

– Ну, слава Богу! А то я подумал, что опознался. Здравствуйте, меня зовут Николай. Для вас просто Коля. Коля Игнатьев. А как ваше имя?

– Гойко. Гойко Милетич. Я из Белграда. Студент юридического факультета.

– Значит, мы коллеги – я тоже студент. Вам привет от штабс-капитана Шешеля. Я, правда, не знаю, что с ним, но кое-какие бумаги о вас от него остались. Поскольку наши интересы на Балканах остались прежними, мы восстанавливаем старые контакты. Если ваши настроения относительно сотрудничества с Россией не изменились, мы хотели бы продолжить наши отношения?

– Да, конечно, – излишне горячо согласился Мустафа. – Я думал, что все старое осталось в прошлом. Не знал, как быть, к кому обратиться.

– Вы правы, у нас большие перемены, но глобальные интересы остались прежними. Мне поручено передать – пароль, отзыв и имя остаются те же самые. Мы больше не будем встречаться в публичных местах. Встречи будут конспиративными. Я – ваш связной. Вот возьмите – это на первое время. Вы сохранили связи с вашими соратниками?

– Да. Большинство из них в Европе. Кое-кто здесь, в Женеве.

– Очень хорошо. Вот держите еще. Часть этого передайте тому, с кем собираетесь работать в ближайшее время. Задание я сообщу в следующий раз. Мы встречаемся через неделю, в это же время в парке, около мавзолея Карла Брауншвейгского.

– Простите, Коля. Я так понимаю – это деньги. А как же с распиской?

Николай рассмеялся.

– Гойко, мы же вас знаем. Документы оформите в Москве. Думаю, что вас скоро туда пригласят. Счастливо, господин Милетич.

Коллеги расстались. Оставшийся на скамейке Мустафа обратил внимание, что с соседней скамьи спешно поднялся и устремился за Николаем невзрачный мужчина, очень похожий на филера. Голубич нехотя поднялся, неторопливо собрал газеты и книги и, перейдя на другую сторону аллеи, направился вслед за подозрительным типом. Очень скоро он убедился, что не ошибся – подозрительный человек действительно следил за его новым знакомым. Убедился Голубич также и в том, что Николай, несмотря на его молодость, был неплохо обучен – он тоже заметил слежку. Молодой разведчик несколько раз проверил свое подозрение: поменял направление движения, остановился, чтобы перезавязать шнурки у ботинка, а, выйдя на широкую торговую улицу, несколько раз останавливался около витрины, чтобы, как в зеркале, рассмотреть своего преследователя. Шел он не спеша, подолгу разглядывая витрины и объявления, чем заметно нервировал шпика. Начинало смеркаться, и тот явно боялся потерять «объект» в темноте. Чем дальше троица удалялась от центра, тем темнее становилось на улице, тем грязнее и запущеннее становились здания. Неожиданно Николай остановился около одного из них и, откровенно оглянувшись, быстро вошел под арку во двор. Мустафа и без того приблизившийся к нему, ускорил шаг и, дождавшись, когда шпик осторожно скроется в арке, поспешил за ним. Войдя во двор, он увидел, что удалившийся вглубь двора связной, выскочил из-за дерева, к которому подходил филер, и сильно ударил его чем-то по лицу. Шпик оказался не промах. Он успел увернуться и смягчить удар, но все-таки не смог устоять на ногах и опустился на колени. В этот момент Голубич оттолкнул связного и громким шепотом приказал:

– Быстро уходи. Он один, поэтому все остается в силе. До встречи.

Уже убегая, Николай увидел, как Мустафа сильным ударом ноги опрокинул шпика на землю. Потом наклонился к упавшему и тихо, но внятно спросил:

– Что с тобой? Кто это тебя так?

– Задержи его…. Это – русский шпион…. Помоги мне, я из полиции, – с трудом выговорил тот и бессильно обмяк, прислонясь спиной к дереву.