Зинаида Чиркова - Украденный трон

Возница умильно поглядел на Василия. Но Василию нечего было дать кучеру, он напустил на себя строгий и угрюмый вид и вошёл в сени. А сердце так и захолонуло. Вдруг встретит его вдова, сгонит гренадерша с квартиры?

Но вдовы не было дома. Мирович тише мыши проскользнул в свою комнату над сенями, а вечером пошёл в казармы. И там он проигрался в пух и прах.

«Вот и беда», — невесело думал он, возвращаясь на квартиру угрюмый и злобный. Одна мысль владела им — где достать денег?

Мать больше не пошлёт, бесполезно и просить, сослуживцы не дадут, уж сколько раз обещал вернуть, а так и не отдал. Гренадерша вот-вот выгонит из угла. Дров нету. Унылый, усталый, голодный и злой, он завернулся в шинель и полночи проворочался на жёстком топчане, мучаясь от холода и голода.

Наутро Мировичу было предписано отправиться с пакетом в действующую армию, стоящую в Берлине. Он получил прогонные, роздал кое-какие срочные долги и с лёгким сердцем выехал в рогожной кибитке в Берлин.

В дороге он то и дело посмеивался — вот ведь люди болтают о юродивой, её грязной кофте и мокрой юбке, о синих ярких глазах, о её сбывающихся предсказаниях. Потом это воспоминание померкло под слоем казарменных будней и новых забот. Издалека словно что-то покалывало в сердце, но молодость брала своё, и картинка с юродивой, упав на самое дно его памяти, прочно и надолго забылась.

Крик юродивой о блинах всколыхнул всю северную столицу России. Слова её быстро облетели окрестные улицы, вспорхнули под крышами мазанок и дощатых домишек, а к исходу дня добрались и до дворцов и богатых усадеб. Шушукались горничные, переглядывались фрейлины, недоумённо вскидывали ватными плечами купцы и вельможи, спешно закрывали торговлю мелочные торговцы. Только в кабаках и трактирах по-прежнему стоял гам и ор. Двери этих притонов буйства и разврата то и дело распахивались, выбрасывая клубы пара и избитых в кровь посетителей. Шум драк и поножовщины был привычен, и никто не обращал внимания на истошные крики пьяных.

Уже самым поздним вечером весть о словах юродивой дошла и до дворца Дашковых. Сама княгиня, восемнадцатилетняя остроумка, бойкая и бесстрашная в своих суждениях Екатерина Романовна [10] Дашкова Екатерина Романовна (1743 — 1810) — княгиня, дочь графа Р. И. Воронцова, выдающаяся общественная деятельница России второй половины XVIII века. Она была основательницей Российской академии наук, учёным-филологом и писательницей. «Записки» Екатерины Дашковой — прекрасный образец русской мемуарной литературы того времени. Указ Екатерины II Сенату от 24 января 1783 года гласил: «Дирекция над С.-Петербургскою Академию наук препоручается статс-даме княгине Дашковой». , до сих пор плохо говорившая по-русски, лежала в постели. Болело горло, саднило небо, от простуды вспухли глаза, всё молодое тело ломало и корёжило. Она то стыла под толстенными пуховиками, то исходила холодным липким потом. Старая нянька, ходившая за молоденькой княгиней с давних пор, с самого рождения, поила её душистым отваром, подтыкала одеяло, то и дело сползавшее на холодный пол.

— Что князь? — постоянно спрашивала княгиня, выпрастывая из-под тяжеленного одеяла тонкую белую руку.

— Не приехали ещё, матушка, — слезливо отвечала нянька и натягивала одеяло на обнажённую руку болеющей.

Романовна не зря беспокоилась о муже [11] Дашков Михаил-Кондратий Иванович (1736 — 1764) — камер-юнкер и вице-полковник лейб-гусарского полка, муж Е. Р. Дашковой. . Знала, что на уме, то и на языке у молодого князя, что не сдержан в речах, не умеет придержать неосторожное слово, горяч, в гневе необуздан. А ввести его во гнев не стоит ничего. Слово, жест, и вот уже горячая кровь бросается в белое лицо, красит багровым щёки, вскипает на висках пульсирующими голубыми жилками и выталкивает, выталкивает такие слова, что не дай Бог кому услышать. Необдуманные порой слова, могущие обернуться чем угодно.

И потому металась княгинюшка, обливаясь потом, видела в мыслях такие сцены, которые и повторить словами боязно.

Время такое теперь тревожное — одно неосторожное слово может бросить буйную головушку под топор. И хоть матушка-императрица Елизавета [12] Елизавета Петровна (1709 — 1761) — российская императрица в 1741 — 1761 гг., дочь Петра I. Возведена на престол группировкой дворянства, боровшейся с немецкой кликой, захватившей при Анне Иоанновне власть при русском дворе. В царствование Елизаветы Петровны Россия вела Семилетнюю войну (1756 — 1763) против Пруссии. отменила смертную казнь, да не отменила пытки, битьё кнутом, шпицрутены, ссылки в Сибирь. Ох, боялась княгинюшка за своего несдержанного мужа, боялась, и гордилась им, и больше всего тревожилась, что пропадёт ни за так. И карты... А долги...

Она металась в широчайшей постели и всё посылала узнавать, не вернулся ли князь. Он вроде бы поехал навестить отца Романовны — Романа Илларионовича Воронцова [13] Воронцов Роман Илларионович (1707 — 1783) — отец Е.Р. Дашковой, генерал-аншеф, сенатор с 1760 года, старший брат Михаила Илларионовича Воронцова. , тут бы и не надо беспокоиться, да знала княгинюшка характер своего отца. Тот же мог сболтнуть такое, что приведёт к неожиданным и трагическим последствиям. И потом, у отца всегда игра, и игра по крупной. А муж её Михайла — человек азартный, войдёт в раж, не пожалеет ничего. И так уже сколько раз платила княгиня за него карточные долги, а они всё растут да растут...

И новостей нет. Знала Романовна, что императрица Елизавета тяжело больна, ведала, что скоро, верно, предвидятся большие перемены. Станет царицей её подруга, Екатерина, теперь великая княгиня, быть может, и ей тоже, Романовне, улыбнётся счастье стоять ближе всех к трону.

Но понимала и другое — крёстный её отец, муж Екатерины, великий князь Пётр [14] Великий князь Пётр — Пётр III Фёдорович (1728 — 1762) — сын старшей дочери Петра I Анны и герцога Голштейн-Готторпского Карла-Фридриха. Он был объявлен наследником русского престола 28 ноября 1741 года и в связи с этим его привезли 5 февраля 1742 года в Петербург. Российским императором он стал в 1761 году после смерти Елизаветы Петровны. А 28 июня 1762 года был свергнут женой Екатериной в результате переворота, организованного ею, и был убит заговорщиками-дворянами. — человек взбалмошный, никогда не знаешь, чего от него ждать. Пьяница, беспутный человек, Екатерину боится и не любит, больше всего мечтает о том, чтобы избавиться от неё. К ней-то, Романовне, он вроде бы и расположен. Недаром ещё в прошлом году, когда она вернулась из Москвы, уже родив сына, великий князь сказал ей, заметив, что она старается бывать у его жены:

— Я желаю, чтобы вы больше бывали у меня, нежели у великой княгини.