Андрей Серба - Быть Руси под княгиней-христианкой

— Ярослав, — сказал Микула, — мы смогли перехитрить наших врагов в священной роще, однако не усмотрели за ними у родника. Они убили прежнего варяжского дротта, и теперь воля и голос бога викингов Одина в руках вещуньи Рогнеды и хазарина Хозроя. Они хотят бросить двадцать сотен варяжских мечей на помощь Искоростеню, а наша цель — не допустить этого. Вот почему я велел кликнуть тебя ночью. Ежели не дремлют наши вороги, не время спать и нам.

— Слушаю тебя, воевода.

— Сегодня в лесу найдено тело убитого дротта... — и Микула подробно рассказал сотнику всё, что случилось в овраге у тела варяжского жреца. — Я уверен, что его смерть — дело рук Хозроя и Рогнеды, но это надобно доказать князю Люту и ярлу Эрику. Такое по силам только Любаве и уцелевшему псу покойного дротта. Это понимаем не одни мы, но и убийцы, поэтому они постараются избавиться от опасных для себя видоков любым способом. Мы должны стеречь деву и собаку до Судного дня. Возьми десяток наших лучших дружинников и не отходи от Любавы ни на шаг.

— Воевода, с этой минуты её жизнь на моей совести, — склонил голову сотник.

— Выслушай и запомни напоследок один мой совет: пуще всего опасайся Хозроя. Он хитёр и вероломен, подл и коварен, для него не существует ничего святого. Ещё ни один хазарин никогда не желал добра русскому человеку, а потому страшись его, как ползучей гадины...

Главный город древлян Искоростень был окружён непроходимыми топями, приблизиться к нему можно было лишь со стороны большой лесной поляны. Но доступ оттуда преграждал глубокий, заполненный водой ров, за которым был насыпан широкий земляной вал. По верху вала шла высокая бревенчатая стена с заборолами и бойницами для лучников. По углам она была увенчана двумя сторожевыми башнями. Со стороны болот рва и вала не было, и стена из толстых, заострённых кверху дубовых брёвен шла прямо по кромке трясины, словно вырастая из неё вместе с камышом. Поляну делила на две части гладко наезженная дорога. Выбегая из крепостных ворот, она исчезала в густом лесу, который начинался за поляной.

Воевода Свенельд, первым выехавший из леса на поляну, придержал коня. Прикрыл глаза от солнца ладонью и некоторое время смотрел на открывшуюся перед ним картину. Он сразу понял главное — его отряд ждали и были готовы к встрече, поэтому о внезапном нападении на город не могло быть и речи.

Под стенами города, упираясь краями в болото, замерли плотные ряды древлянских воинов. Алели под лучами солнца их червлёные щиты, сверкали наконечники копий, застыли впереди дружинников сотники с обнажёнными мечами в руках. На крепостной стене за заборолами виднелись две линии лучников с положенными на тетивы стрелами.

Свенельд приказал разбить на поляне становище и ждать прибытия великой княгини с основными силами Полянского войска. Убедившись, что противник пока не собирается начинать военных действий, древляне с наступлением темноты отступили в город и больше не показывались.

Главные силы полян появились перед стенами Искоростеня через трое суток. Едва на поляне вырос шатёр, рядом с которым в землю было воткнуто копьё со стягом великих киевских князей, на башнях города громко затрубили рога. Ворота распахнулись, через ров с водой лёг подъёмный мост, и на него ступили трое древлян в дорогих воинских доспехах. Впереди — сотник с двумя скрещёнными над головой копьями, на одном из которых вился по ветру кусок белой ткани. За ним — старший сын князя Мала Крук и главный воевода древлянского войска Бразд.

Княгиня встретила послов в своём шатре. То, что князь Мал не счёл нужным лично прибыть к ней, задело её самолюбие.

— Челом тебе, великая княгиня, — проговорил Крук, отвешивая поклон Ольге.

Но та, плотно сжав губы и глядя поверх голов древлянских послов, продолжала неподвижно сидеть в кресле.

— Великая киевская княгиня, что привело тебя с Полянским войском на нашу землю? — спросил Крук, так и не дождавшись ответа. — И где наши посланцы-сваты, которых мы дважды отправляли к тебе в Киев?

Только теперь Ольга посмотрела на Крука.

— Ваши посланцы ушли держать ответ перед великим князем Игорем, — громко произнесла она. — А остальным древлянам надлежит держать ответ передо мной, его женой, ставшей по вашей милости вдовой. Надеюсь, ты не забыл закон русичей: кровь за кровь, око за око, зуб за зуб?

— Великая княгиня, твой муж Игорь пришёл к древлянам не как мудрый и заботливый властитель, а как жадный хищник. Получив сполна положенную ему и стольному граду Киеву дань, он не довольствовался ею и вернулся к нам, дабы собрать её снова. Тогда мы сказали: волк до тех пор ходит к стаду, покуда не зарежет последнего ягнёнка. И боги нашими руками покарали твоего мужа за алчность. Ибо всяк жнёт то, что сеет.

На лице Ольги появилась недобрая усмешка.

— Ты прав, древлянин, каждый жнёт то, что сеет. И я, великая киевская княгиня, пришла собирать жатву. — Ольга вцепилась пальцами в подлокотники кресла, наклонившись в сторону послов. — В Киеве я лишь взяла жизни ваших посланцев-сватов за гибель моего мужа, а сюда, под Искоростень, я прибыла справить по нему тризну. Как видите, древляне, я, хотя и приняла веру Христа, свято чту заветы русских богов.

В шатре повисла гнетущая тишина, и в ней отчётливо прозвучал голос главного древлянского воеводы Бразда:

— Великая киевская княгиня, ты хочешь крови. Что ж, ты её получишь. И даже больше, нежели ожидаешь.

Лодка зашуршала днищем о прибрежный песок, замедлила ход. Сотник Ярослав поднялся со скамьи, легко прыгнул на берег. Глянул на двух гребцов-дружинников, вытаскивавших из уключин вёсла.

— Захватите рыбу и сразу идите к Любаве. Буду ждать вас у неё. Поторапливайтесь.

Он поправил на голове шапку, постучал сапогом о сапог, стряхивая с них прилипшую рыбью чешую. Взбежал вверх по речному обрыву и быстро зашагал к видневшимся на взгорке стенам города. Тропинка, причудливо петляя между кустами и деревьями, вела его через лес, спускаясь в овраги и ложбины.

Солнце уже спряталось за верхушками деревьев, в лесу начало темнеть, от близкой реки веяло прохладой. Сотник зябко передёрнул плечами и с сожалением подумал, что зря не взял с собой на рыбалку корзно, оставив его утром в избе у Любавы.

Вдруг он замедлил шаг, остановился. Прямо на тропе лежал узорчатый воинский пояс, к которому был пристегнут широкий кривой кинжал в богато украшенных серебряной насечкой ножнах. Сотник осторожно приблизился к поясу, склонился над ним, и в то же мгновение из-за кустов, обступивших тропу, выскочили двое в тёмных накидках и низко надвинутых на глаза шапках. Прежде чем Ярослав успел что-либо предпринять, сильный удар дубиной обрушился ему на голову и свалил с ног.