Геннадий Турмов - По дуге большого круга

Евгений не делил любимый город на районы, на улицы, у него нет любимого уголка. Он любит Владивосток целиком, весь, сразу. Правда, есть у него слабость: просто посидеть у моря и причем все равно где: у лукоморья Семеновского ковша, под скалистыми отвесами Эгершельда, на краешке прибрежного шепота волн бухты Тихой, в курортной зоне или на островах… И лучше всего – со Светланой. И лучше всего вечером. Или – ночью. Или – предрассветным утром…

Он просто любит Владивосток за то, что в любой момент тот может оставить его наедине с Природой, с Морем, с Вечностью.

День еще цепляется хвостом заката за плоскость мыса Песчаного, а первая вечерняя звезда уже торопится отметиться на темнеющем небосклоне.

Зря она спешит. Легкий бриз дунул на торопыжку, и только искорка ее отражения осталась поблескивать на штилевой глади Семеновского ковша. Запоздалый байдарочник торопливо подрулил к деревянному настилу причала гребной базы.

Вот и стемнело.

Первые парочки влюбленных уже прилипли к свободным скамейкам, расставленных вдоль берега Спортивной гавани.

Живет родной город Владивосток!

Евгений Петрович верил, что его по жизни, то есть по «дуге большого круга» кто-то ведет. Кто-то говорит:

– Вот это делай, а вот это нет.

Он хоть и был крещен, но воспитывался как атеист, и был вроде неверующим. Хотя…

Кто-то ведь подталкивал Евгения, чтобы именно 23 февраля он пошел на танцы в клуб Чумака, где встретил Светлану как будто бы случайно. А оказалось, что на всю жизнь.

Кто-то помог ему поступить на кораблестроительный факультет и осуществить мечту детства.

Кто-то невидимый посоветовал им со Светланой ехать по распределению за восемь тысяч километров в Сосновку, а там стать военным моряком.

Снова вернуться во Владивосток, а после демобилизации стать ректором и президентом технического университета.

Существует мнение, что история, как и жизнь, развивается по спирали.

И опять вышло так, что по приезде во Владивосток жить им пришлось на два дома: Светлана с дочерью жила в Уссурийске, сначала у сестры, а потом у родителей Евгения.

От старого «купеческого» дома, который был когда-то свидетелем их счастья, не осталось и следа. Его снесли до основания, но до сих пор ничего не построили. Недавно они были на этом месте и увидели только заросли бурьяна.

Евгений жил в общежитии, в свободное время, которого было не очень-то и много, мотался по всему Владивостоку в поисках квартиры. Где он только ни побывал, но ничего подходящего не попадалось.

Наконец-то им выделили малюсенькую комнатку в коммунальной квартире в огромном доме на Луговой. Соседом оказался капитан медицинской службы с семьей: женой, малолетним сыном и тещей в придачу, которая удобно расположилась на кухне. Кухня была довольно вместительной. При очередной диспансеризации у капитана выявили открытую форму туберкулеза. Для его семьи это была та еще трагедия. Теща с женой так ополчились на бедного капитана, что на него было просто жалко смотреть. Не обошла беда стороной Гуримовых, их всех поставили на учет.

Но говорят, что нет худа без добра. Обе семьи расселили по другим квартирам. И жизнь покатилась своим чередом. Светлана устроилась на работу в Приморское ЦКБ в экономический отдел, дочь ходила в детский садик, расположенный в том же доме, где они получили квартиру. Тяжело было, когда Евгений уходил в длительные плавания. Приходилось и недосыпать, когда его выдергивали ночью на какие-то там испытания.

Но он как-то незаметно закончил и защитил кандидатскую диссертацию, начатую еще в Сосновке. С разрешения главнокомандующего ВМФ преподавал в политехническом институте. Раньше военнослужащим не разрешалось работать в свободное от службы время.

Между тем приобрели автомобиль «Жигули» первой модели, называемый в народе «копейкой», гараж к нему, а через некоторое время и «домик в деревне» под дачу, правда, далековато – ехать в Тигровый надо было три часа на электричке. Но зато кругом тайга, красота необыкновенная, а про воздух и говорить нечего. Урожая с участка было как с козла молока, но для отдыха место – просто «обалденное».

Удалось семье отдохнуть и в Солнечногорском военном санатории под Москвой.

Вскоре Евгению Петровичу предложили перейти в Тихоокеанское высшее военно-морское училище.

К тому времени он к званию кандидата наук добавил ученую степень доцента.

Светлана думала, что теперь-то они заживут спокойной, размеренной жизнью. Но не тут-то было. Опять суточные дежурства, корабельные практики продолжительностью месяц и более… Приходилось терпеть, такова судьба офицерской жены.

В училище Евгений Петрович довольно быстро продвинулся по службе, стал сначала начальником научно-исследовательского отдела, а затем заместителем начальника училища по учебной и научной работе, защитил в Ленинграде докторскую диссертацию и получил звание профессора.

Вообще-то Светлана, теперь уже Светлана Ивановна, к карьерному росту как своему, так и мужа относилась, можно сказать, прохладно. Как говорится, был бы человек хороший.

Ксения Ивановна, мать Светланы, ушла из жизни в преклонном возрасте. Все это время она жила в Уссурийске, в семье сына Владимира, которому дали квартиру после сноса старого «купеческого» дома.

Наступило время перестройки, а потом и «ревущие девяностые». Рушилась промышленность, сменилась власть, весь уклад жизни. ЦКБ развалилось, Светлана Ивановна оказалась на пенсии.

Евгений как-то после очередного дежурства по училищу в расстроенных чувствах заявил:

– Все, ухожу со службы. Не могу смотреть, что с нами делают.

В конце 1991 года его уволили в запас, и он устроился на работу в политехнический институт, куда его давно приглашал ректор.

А через некоторое время после его безвременного ухода из жизни, Евгения Петровича избрали ректором.

Сколько Светлана его ни отговаривала, он остался при своем мнении.

– Институт мне не безразличен, – говорил он. – Это ведь моя альма-матер, и кому-то надо за нее бороться. Порох в пороховницах еще есть. Попробую, но с твоей помощью, конечно.

Еще один жизненный этап заканчивался. На смену зрелости приходила мудрость.

Мудрость приходит с годами, говорят в народе.

Забот прибавилось. Появился сын Сергей.

Теперь Евгений Петрович был занят на работе не только с утра до позднего вечера, но и в субботы и воскресенья. Необходимость выезда в командировки тоже сбивала привычный ритм жизни.

Когда замотанный работой муж приходил домой, Светлана, жалея его, все-таки выговаривала:

– И чего ты так выкладываешься? Думаешь, кто-нибудь оценит?

Он молча уходил в другую комнату, а она продолжала: