Анри Кок - Последние из Валуа

Кто знает, возможно, чисто инстинктивно, догадывалась Шарлотта и о том, что за то, что она и Рудольф все еще живы, они должны благодарить Луиджи Альбрицци, того самого Луиджи Альбрицци, к которому ее непреодолимо тянуло, пусть тот до сих пор ни разу и не признался ей в своей любви?

Пробило десять. Свободные в то утро от службы, Марио и Паоло прогуливались по саду, пребывая в пресквернейшем расположении духа. Весь день накануне они жили предвкушением того, как будут сопровождать молодую королеву на охоту, и вот вечером узнали о том, что им придется остаться в Париже.

Теперь же, небрежным шагом прохаживаясь по аллеям дворцового сада, братья изливали друг на друга общие досаду и сетования.

– Вот уж действительно, – сказал Марио, – нужно же госпоже Елизавете было так расхвораться, чтобы вынудить нас остаться здесь, когда весь двор отправился развлекаться.

– Подумаешь! Расхвораться! – возразил Паоло с насмешливой улыбкой. – Возможно, не так уж она и больна, как прикидывается. И уж кому, как не красавцу графу де Солерну, это знать! Спорим, что сейчас он находится при ней?

Марио отрицательно покачал головой.

– Нет, – произнес он. – Он приходил к ней утром, но сестра ему сказала, от имени госпожи Елизаветы, что распоряжения для него будут лишь после королевской охоты.

– Как бы то ни было, – продолжал Паоло, – пока пажи короля, королевы-матери и их высочеств Анжуйского и Алансонского носятся верхом по лесу, мы вынуждены томиться в Лувре. Чем займемся, чтобы совсем не умереть со скуки?

– Действительно, чем бы заняться?.. Ну-ка, ну-ка! Ты, слышал, Паоло, шум позади нас?

– Где именно?

– А вон там, в кустах. Бьюсь об заклад, там есть гнездо.

– Думаешь?.. Действительно! Теперь и я слышу какое-то чириканье. Если там гнездо, нужно его забрать. Ощиплем птенчиков живьем и посмотрим, как их мать будет мучиться.

– Да, это развлечет нас. Пойдем!

Эти двое негодных мальчишек не ошибались: в нескольких шагах от того места, где они остановились, действительно имелось гнездо, укрытое в кустах бенгальской розы, прямо посреди грядки.

То было гнездо савок или завирушек; единственного вида птиц, который остается на наших полях зимой, несколько оживляя это время года своим щебетанием. Они чувствовали себя здесь в такой безопасности, эти птички, они и их выводок – четыре птенчика, едва покрывшихся пушком, предвестником перьев! Садовники их не трогали, как сильный не трогает слабого!

Марио и Паоло размеренными шагами подошли к гнезду, изрядно напугав главу семейства, который улетел при их приближении. Более храбрая, самка дождалась, пока руки пажей потянутся к гнезду, и лишь тогда оставила своих малюток, издав громкое чириканье, в котором гнева было гораздо больше, чем страха.

«В чем дело? Почему кто-то позволяет себе беспокоить ее во время исполнения материнских обязательств?» – так, по-видимому, следовало понимать ее щебетанье.

Увы! Она еще не знала, какую боль ей придется испытать чуть позже!

Марио извлек гнездо из его укрытия.

– Ого! – воскликнул он. – До чего ж страшненькие! Наверное, и пары дней не прошло, как вылупились.

– А вот и мать летит! – перебил его Паоло. – Смотри, как беспокоится.

– Вроде как на нас ругается! Ну же, попробуй, красавица, забери у нас своих деток, попробуй!

С этими словами Марио вытянул гнездо на руках в направлении славки, которая описывала вокруг него беспорядочные круги, чирикая уже скорее жалобным, нежели разгневанным, тоном.

– Не хочешь – как хочешь! – иронично продолжал паж. – Тем хуже для тебя! Тогда я их забираю. Пойдем, Паоло. Отнесем их дворцовым кошкам.

– Нет-нет, подожди! – возразил Паоло. – У меня есть идея получше. О, вот уж позабавимся!

– И что за идея?

– Увидишь!

Да, вероятно, в жилах Марио и Паоло с детства текла порочная кровь. Рожденные чудовищем, они и инстинкты унаследовали чудовищные. И то были всего лишь дети! Что с ними стало бы, когда бы они выросли?

Знаете ли вы, какая забавная мысль пришла в голову Паоло? Даже не гадайте – все равно не угадаете! В гнезде было четверо птенцов; Паоло здесь же, на грядке, выкопал для них четыре ямочки, поместил туда малюток, а затем вновь засыпал землей, таким образом, чтобы на виду оставались лишь их головки.

Юный негодник, сам о том не догадываясь, в точности повторил пытку, которую применяли когда-то варвары в отношении христиан. Марио смеялся, прыгал и хлопал в ладоши, глядя на то, как брат приводит свою забавную мысль в исполнение.

Следующим делом Паоло поставил гнездо между четырьмя головками агонизирующих птенчиков и, обращаясь к савке, которая продолжала летать кругом, воскликнул с торжествующим видом:

– Вот! А теперь, красавица, попробуй их достать! Сумеешь – мы тебе мешать не будем!

– Нет, не будем, – повторил Марио. – Переложи своих детишек в гнездо, красавица… если сможешь.

Глядя на то, как савка, как обезумевшая, с криками отчаяния, скачет с кустика на гнездо и с гнезда за каждым из своих вот-вот готовых умереть детенышей, близнецы хохотали до упаду.

Внезапно, прервав свой приступ веселья, Марио обернулся. По аллее, где они с братом предавались вышеуказанному развлечению , кто-то шел.

Марио различил знакомую фигуру; фигуру того – мы об этом помним, да и близнецы не забыли, – кто не далее как неделю назад не позволил им довести до конца игру с сынишкой садовницы, Денизы Понтуа.

К ним приближался Пациано, доверенный слуга госпожи Екатерины.

На сей раз случай был не столь серьезный, к тому же – опять же, если вспомнить, – Марио и Паоло было глубоко начхать на выговоры Пациано, тем не менее первый из братьев решил не давать старому слуге лишний повод поймать их на лжи, которая могла бы запятнать их безупречную репутацию.

– Прикрой это , Паоло! – произнес он вполголоса. – Прикрой это !

Паоло, в свою очередь, тоже обернулся, заметил Пациано и, ничего не ответив, тотчас же исполнил наказ брата, засыпав головы птенцов землей, тогда как Марио замаскировал место преступления парой-тройкой наспех сорванных цветков.

Тем временем Пациано приближался. Видел ли он, чем занимались пажи? Если и да, то не подал виду.

– Я искал вас, мои юные господа, – сказал он вежливым тоном, не забыв отвесить близнецам глубокий поклон.

– Да? Но зачем? – спросил Марио. – Что вам от нас нужно?

– О, здесь я вам этого сказать не могу. Я прогуляюсь до конца аллеи, а затем вернусь в личные покои госпожи Екатерины…

– Ладно, – сказал Паоло. – Через четверть часа мы постучимся в потайную дверцу кабинета ее величества.

– Хорошо!

Пациано снова поклонился и продолжил свой путь.

Через четверть часа, как и было условлено, близнецы, вернувшись во дворец – практически пустынный в этот день, вследствие отсутствия короля, принцев, королевы-матери и их свиты, – предстали перед указанной дверью, которая тотчас же перед ними отворилась.