Николай Коняев - Ревизия командора Беринга

Снова беспокойным стал сон Беринга. Просыпаясь, он вспоминал прилепившийся к серым скалам Охотск, бесконечное пространство земли, сходящееся с бесконечным пространством океана... Зябким туманом растекалась по телу тревога, и Беринг долго ворочался в постели, пока не просыпалась Анна Матвеевна. Тревога сообщалась и ей. И она, снова и снова, начинала расспрашивать про Сибирь. Какие там города? Какие цены? Где лучше купить Йонасу мехов на шубку? Сильны ли морозы? Надо ли брать няньку или найдут там? Беринг отвечал неохотно, но постепенно увлекался... Анна Матвеевна слушала его внимательно, лишь изредка переспрашивала, уточняя цены. Она твёрдо решила ехать в Сибирь и сейчас примеряла на себя затерянные бесконечные сибирские пространства, как примеряют новое платье...

Тяжело вздыхал Беринг.

— Витус... — прижимаясь к мужу, говорила Анна Матвеевна. — Отец сказывал, что когда Ивана Сенявина в Архангелогородский порт посылали, годовой оклад ему в воспомоществование выдали... А ты на Камчатке был и никакого подъёма не получил! Надобно бы попросить...

— Да-да... — думая о своём, отвечал Беринг. — Непременно... Да...

— И скажи там, что пути у тебя вдвое больше было, вдвое пусть и положат награды. Хорошо бы, если тебя двумя годовыми окладами пожаловали... Тогда бы мы коляску купили.

— Да-да, конечно... — рассеянно отвечал Беринг, а сам думал, что, может быть, сославшись на болезнь, попроситься в отставку и уехать в Хорсенс... Запоздалыми и неисполнимыми были эти мысли, как у человека, которому захотелось сойти с корабля на берег. Только куда сходить, если уже покачивает корабль на волнах императорских и сенатских указов?

«19 мая 1732 года. Слушав из Правительствующего Сената именной Ея Императорского Величества указ об отправлении на Камчатку для строения судов и прочих дел к государственной пользе и умножении Ея Императорского Величества интереса капитан-командора Беринга с принадлежащими от флота офицерами и прочими служителями и мастеровыми людьми, и для того о отправлении с ним надлежащего к такелажу на два галиота или на два судна двухмачтовых одно в пятьдесять, другое в тридцать пять или в сорок ластов, а именно: снастей с блоками и шхивами, також на парусы парусины тюками, канатов стренгами и якорей.

Приказано: 1. В адмирал-контору послать указ и велеть о такелаже и о парусах взять от мастеров тех мастерств сметы, коликое число потребно на которое судно порознь какого такелажа с надлежащими блоками и шхивами, и те сметы подать в коллегию немедленно, дабы о заготовлении помянутого такелажа, а именно канатов стренгами в Казани, а парусины об отпуске с московской парусной фабрики, могла коллегия определения учинить заблаговременно.

2. Которые на эти суда требуются якори, тех о цене на сибирском дворянина Демидова заводе учинить договор с таким обязательством, чтоб сделав оное, поставить по способности в Тобольск, где будет следовать Беринг.

3. Коликое число из командированных во время первой с ним Берингом в сибирскую экспедицию посылки сделано, где за болезнями и за другими случаями по каким указам или определениям оставлено, також и после гой посылки по указу сколько когда и для чего от Адмиралтейства отправлено морских и адмиралтейских служителей и мастеровых людей порознь каких чипов и ныне с ним Берингом коликое число чинов послать велено, о том учиня экстракт предложить коллегии в самой скорости».

Поздно, поздно было сходить на берег, уже плыл корабль но бескрайнему, вздымающему свои могучие валы, бумажному морю. Ветер пока — слава Богу! — щедро наполнял паруса. Исполнялись все предложения, удовлетворялись все просьбы капитан-командора.

«Ея Императорского Величества в Сенат от флота капитан-командор Витус Беринг бил челом: Ея Императорского Величества предкам служил и ныне Ея Императорскому Величеству служит он 18 лёг, а в 725 году по именному блаженныя памяти Его Императорского Величества Петра I указу командирован в сибирскую экспедицию, в которой был по 730 год, а в том же 730 году по указу Ея Императорского Величества по возвращении его пожалован капитан-командором, а ныне де при флоте сверх комплекта имеется три человека, которые токмо получают старый их трактамент, в том числе и он Беринг, а которые посланы были хотя и не в дальние экспедиции оным давано денег на подъём по 500 рублей, а ему Берингу при отправлении ничего не дано и никакого награждения не учинено. И чтоб за многолетнюю его службу и от оной экспедиции имевшие труды и убытки, пожаловать его но пропорции против других подъёмными деньгами, також жалованьем и старшинством ранга против его братьи... наградить его вдвое и дать ему Берингу 1000 рублей...»

Трудны и опасны морские плавания. Выходит подгоняемый попутным ветерком корабль в открытое море, и кто знает, что ждёт отважных мореплавателей. Спокойным будет плавание, или свирепые ураганы порвут спасти, обломают мачты, проломят борта... Но какие бы опасности ни таил океан, опытный капитан заблаговременно успевает разглядеть их. В маленьком облачке, вставшем над чистым горизонтом, различает он приближение бури. Надёжный компас помогает отыскать путь в бескрайней водяной пустыне...

Другое дело — бумажные моря. Тут уже иной требуется опыт. И ни знания, ни отвага не помогают избежать приближающейся катастрофы. Невидимо подкрадывается опасность...

Давно уже не только в Кабинете Ея Императорского Величества, Сенате и Адмиралтейств-коллегии толковали об экспедиции, но и при иностранных представительствах, при всех дворах дружественных и недружественных Российской Империи стран...

У академика Жозефа Николя Делиля, сделавшегося придворным астрономом Ея Императорского Величества Анны Иоанновны, в эти дни радость случилась — сводный брат, Луи Делиль Делакроер, приехал в Москву навестить его.

Сводного брата Жозеф знал плохо. В детстве Луи готовили к духовному званию, и он редко бывал в семье. Однако сутану, вопреки воле родителей, Луи так и не надел. Неожиданно для всех вступил на военную службу и семнадцать лет провёл во французских колониальных войсках в Америке. А потом — ставший придворным астрономом Жозеф глазам не поверил! — объявился в России.

Приехал он тогда, назвавшись профессором астрономии.

— Это где же ты астрономию изучил? — услышав об этом, захохотал Жозеф. — Через ствол мушкета, что ли, звёзды наблюдал?

— Любезный братец! — отвечал Луи. — Если мы 6удем вспоминать университеты, в которых наукам обучались, не только со мною конфуз случиться может... Однако ведь я не удивляюсь, что ты академик уже... Отчего бы мне профессором не быть? В России, говорят, и небываемое бывает...