Станислав Венгловский - Полтава

Заслышав о пропозиции ещё от Апостола, царь не придавал ей значения, желая письменных подтверждений. Повторная пропозиция означала, что Мазепа уже не верит по-прежнему в шведскую силу. Даже после невероятного предательства царь всё же очень высоко ценил ум своего недавнего союзника. Сознание того, что Мазепа пошёл на попятную, и разгладило морщину на царском лбу...

Наблюдая, как офицеры учат молодых пушкарей возле сверкающих под монастырской стеною пушек, царь прикидывал в уме: «У Мазепы поубавилось богатств. Казаки и холопы отыскивают припрятанное им добро. В последнее время не только Левобережье уверяет меня в своей преданности, но и Правобережье — Белая Церковь, Чигирин, Корсунь, Богуслав... А мазепинских посланцев приводят со связанными руками в Посольский приказ».

И царь, удовлетворённый солдатской учёбой возле недавно привезённых пушек, направился к Посольскому походному приказу. Молча миновал молодцеватых часовых, отыскал в пропитанной табаком келье Головкина и приказал ему, уже осоловевшему от бесконечной писанины:

— Мы согласны. Пусть шлёт кондиции. Дело! Тайная цифирь есть?

Головкин вскочил из-за стола, одной рукою придерживая парик, а другой стараясь обернуть вокруг шеи тёплый заморский платок:

— Сохранилась, господин полковник!

Головкин не скрывал удовлетворения. Он напишет бывшему гетману, дружба с которым ещё недавно вызывала царские поощрения.

— Пиши! А там увидим...

Царь больше ничего не сказал, лишь подумал, что такою акцией можно поразить опаснейшую змею в её маленькую голову. Хотя можно ли, позволительно ли сравнивать августейшую королевскую особу с головою змеи?

Через неделю на монастырском подворье собралось так много саней, возов и карет, что монахи от необычной тесноты жались чёрными свитками к белым стенам и горбились под цепкими взглядами длинноногих солдат. Солдаты наполнили криками вымощенный двор, наполнили его грохотом подкованных сапог, звоном оружия, ржанием лошадей — даже чёрное воронье, что всегда держится густых деревьев, теперь куда-то исчезло.

В трапезной сидели фельдмаршал Шереметев, князь Михайло Михайлович Голицын, генералы Алларт, Инфлянт, Ренне, Брюс, Волконский. Они посматривали в узенькие окна, похожие на крепостные амбразуры. За окнами видели царя, разговаривающего с гетманом Скоропадским и светлейшим князем Александром Даниловичем Меншиковым. Шереметев раздувал толстые щёки, недовольный тем, что его не позвали на совет перед этим консилиумом.

Трапезная вдруг стала ниже, разрезанная пополам высокой фигурой. Царь быстро достиг освещённого места. От белого снега и чистого неба за маленькими стёклами длинные свечи под потолком казались лишними. Царь сипло и тихо произнёс, вытаскивая изо рта короткую трубку и расшевеливая речью битые ветрами и затвердевшие от мороза красные щёки:

— Господа военный консилиум!

Все подтянулись и замерли. У Шереметева скукожились щёки и привял совсем не воинственный живот.

Царь взмахнул красной рукою, чтобы все садились, а сам согнутым пальцем размешивал дымящийся табак. На карте, повешенной на стене, он видел, что шведы поглотили уже кольцо с надписью «ГАДЯЧ», нанизанной на длинную нитку — речку Псёл. Взгляд коснулся другой тонкой нитки с таким же тёмным кольцом, над которым написано: «ПОЛТАВА».

Даже в карете царь приказывал вытаскивать из ларца нарисованную немцами карту, намереваясь угадать, что видит во всём этом король Карл. В ставку не раз приходили известия о шведских намерениях прорываться к Москве. Муравский шлях, начинаясь у крымского Перекопа, тянется мимо Полтавы и Харькова до Белгорода, до города Дивны, который уже в Орловской земле, — шляхом можно выйти на Москву. Шлях — нитка, за которую уцепится крымский хан, если... Если у султана появится договор с Карлом. В таком случае король возьмёт Полтаву. Тем временем и охтырский полковник Осипов, и изомский полковник Шидловский извещают, будто в Полтаве неопределённое положение. Как бы она не закрыла ворота до подхода шведов, подобно Батурину. Левенец пишет весьма любезные послания, да известно, что его сотники на раде говорили о своём желании по-прежнему оставаться под царской рукою, он же только промычал: кто к нам первый придёт, тот и будет паном! Итак, полтавский полковник надеется на шведов. Неспроста Мазепа поставил его во главе полка и окружил своими людьми, которые, правда, разбежались. Говорят, удрал даже полковников зять. Теперь он у Мазепы.

Утром, направляясь на консилиум, царь окончательно решил: в Полтаву надобно послать гарнизон.

Первым делом следовало выслушать генералов. Они докладывали, глядя на царя, однако не забывали посматривать и на Шереметева, который сидел, вобрав живот, а то и на всемогущего Данилыча, следившего за всем и за всеми орлиным взглядом. В трапезной держалась жара. Из-под генеральских густых париков просачивался пот, капельками стекая по выбритым сизым щекам. Генералы устали подносить платочки. Их шпаги показывали на карте размещение сил противника.

— Вот здесь так... А здесь — вот так...

Меншиков, который держал кавалерию в местечке Хоружевка, щурил хитрые глаза и кусал тонкие губы. Большой хищный нос, прихваченный морозом, отливал синим цветом. Светлейший старался заглянуть в царские глаза. Не передумал ли царь делать то, о чём условились перед консилиумом? Скоропадский разомлел от тепла. Лысая голова, такая необычная среди париков, нет-нет и склонялась. Гетман клевал носом. Конечно, он согласен с любой пропозицией царя, был уверен Меншиков и уже глядел на нового гетмана почти по-приятельски, надеясь, что с таким человеком договорится обо всём. Настанет время делить поместья мазепинцев... Будет замок с пышногрудыми экономками... Эх, хампа-рампа! Куда Скоропадскому столько? Пусть и молодая у него жёнка! А то, о чём договорились перед консилиумом, обещало большую добычу...

Царские глаза оставались непроницаемыми. Трубка пыхала дымом.

— Вот это село супротивник отнял.

Генералы твердили, что малорусские хлопы прячутся от шведа в лесах, а при первой возможности нападают на него. Меншиков громко подтвердил, что местные жители охотно ходят в разведку... Особенно, повторяли все, швед задумался в лютые морозы. В этом году ожидается тяжёлая зима.

Царь кивал головой:

— Дело... Дальше!

Кое-кто из генералов с тревогою напоминал, что черкасские хлопы часто не различают, которые старшины за царя, которые за Мазепу. Грабят всех подряд. Царь прекратил нарекания коротким жестом. Затем взглянул на гетмана. Сказал вслух:

— Гетман Скоропадский наводит порядок собственными силами! Но я не допущу обид людям, которые служат Российской державе. Позарившийся на имущество своего законного господина сам умрёт на виселице! Дело. Грабить разрешается лишь поместья мазепинцев и Мазепы!