Станислав Венгловский - Полтава

При упоминании о Мазепе царское лицо передёрнуло. Иуда — всегда иуда. Вчера принесли перехваченное письмо, где старик просит Станислава Лещинского как можно быстрее торопиться с войском на Украину, дабы взять её опять под своё крыло. Он тысячи раз припадает к королевской руке... Значит, существует договор и с Лещинским?..

— Дальше, господа консилиум!

Что бы там ни было, решил царь, шагая перед генералами, а письмо следует использовать в манифесте к малорусскому народу. Доселе о намерениях отдать Украину полякам говорилось лишь на основании подозрений. Теперь — документ! В Польшу, на помощь Сенявскому, ушло уже восемь драгунских полков. Они нужны здесь, что говорить, но там, в Польше, шведский генерал Крассау по-прежнему готовится к походу. Необходимо помешать его выступлению из Центральной Польши. Армия короля на Украине должна уменьшаться. Шведский змеиный узел следует как можно дальше отодвинуть оттуда, куда к нему может подойти помощь.

Когда все высказались, царь приблизился к карте.

— Господа консилиум! Значит, противник окружён? Дело. Так и держать. Пока не исчерпает запасы продовольствия и пороха. И не давать покоя. — Царь выдержал паузу. — Предлагаем подвести к Гадячу достаточно войска, создать впечатление, будто мы намерены отбивать Гадяч. Норов короля известен: прискачет из Ромен. А мы тем временем их возьмём и таким образом отгоним врага дальше от того места, где к нему могут присоединиться подкрепления.

Меншиков первый захохотал, утирая лицо париком. Успел сказать своё «хампа-рампа», будто бы услышанное в Польше, но непонятное присутствующим. Светлейшему известно, когда следует смеяться. Однако он доволен: в Ромнах — королевская казна...

Гетман Скоропадский тоже забыл про сон. Посмеивался в длинный ус. Повеселели и генералы. Даже Шереметев, всегда сердитый, улыбался краешком губ. Следуя царскому приглашению, снова начали говорить по очереди...

Царь радовался вместе с генералами. Однако было достаточно и забот, известных лишь ему: есть донесение посла Толстого, что сторонники Лещинского упорно подталкивают турок на войну с Россией. Если Карл добьётся явного успеха — султан перестанет колебаться. Что ему тридцатилетний мир... А появись на Украине турецкая армия вместе с крымчаками — что запоют запорожцы? Взяли жалованье, а помощи нет. Рассуждая об опасностях, как не вспомнить о давнем совете Мазепы? Сидели бы, дескать, на Днепре в фортециях царские полки — что тогда опасаться поражения от шведов? Да можно ли было ставить полки на Днепре? Тогда бы вся Сечь двинулась на Дон, на помощь Булавину! Значит, и тогда уже лукавил Мазепа?

О «южных» заботах царь не заикнулся перед генералами. Не мешал тщательно обдумывать, как объехать на кривой кобыле шведского короля. А ещё соображал, кого послать с войском к Полтаве. Кто при деле, а у кого нет должных заслуг. Выбор, однако, падал на кавалериста генерала Волконского.

В начале декабря к Полтаве со стороны Диканьки уже приближался генерал князь Волконский с Ингерманландским полком. За солдатскими колоннами по мёрзлой земле тарахтели колёса телег, на которых лежали в соломе захваченные в Батурине пушки, большей частью чугунные, тёмные, но некоторые и медные, посветлее.

Войско остановилось возле Крестовоздвиженского монастыря, на высокой горе.

Несколько верховых офицеров с кавалерийским эскортом отделились от войска и во весь дух помчались к крепости.

Князь осматривал пушки, словно собирался отдавать приказ палить немедленно. Офицеры неотрывно следили за ним. Поднесли подзорную трубу и положили её на плечо огромного кавалериста с кривыми ногами. Генерал сдвинул трубки — в стёклышках прорезались высокие валы, башни, ворота. Посланные офицеры, наверно, уже за ними — страшного не предвидится.

Стоя на почтительном расстоянии, монастырские монахи в несколько голосов напомнили, что из Полтавы давно удрали полковой писарь, сотник Зеленейский, полковников зять Герцык, а с ними много зажиточных казаков. Сейчас, наверно, возле Мазепы, не иначе. Но полковник на месте. Царское войско встретят любезно.

— Любезно?

— Да, ваше превосходительство!

Князь имел приказ действовать без пролития крови. Да ещё стараться, чтобы о подходе царского войска как можно позже узнали запорожцы.

— Любезно? — переспросил ещё раз.

Монахи молча перекрестились.

Спустя какое-то время в трубу стало видно, как из ворот крепости выскакивают всадники. Среди них князь еле различил своих офицеров — так плотно окружены они полтавцами. На гору вылетел молоденький казак, предупредил:

— Ваше превосходительство! Навстречу едет полковник Левенец!

Ингерманландский полк начал спускаться вниз, и князь вскоре отдал Левенцу бумагу, составленную царём для всего полтавского люда.

— Сейчас оглашу. Вслух... Да... Да...

Левенец прочитал для всех присутствующих, шевеля усами и напрягаясь при каждом слове круглым телом. Князь внимательно следил за ним, опасаясь козней. Следил и за полтавскими казаками. А они смотрели действительно любезно. По тому, как предупредительно и открыто поведал Левенец о ночном отъезде из города адгерентов Мазепы, князь сделал вывод, что полковник рад прибытию царских войск. Значит, не стоит ждать от него козней. Довольны и полтавцы.

— Милости просим, ваше превосходительство!

Через час солдаты вступили в город. Они разместились во дворах обывателей.

На следующий день генерал лично осмотрел укрепления — валы везде в плохом состоянии. Он сразу же приказал их подсыпать — и казакам, и мещанам, и своим солдатам. Ещё велел незамедлительно втаскивать наверх привезённые пушки. В Полтаве своих пушек восемь штук — вместе с той, которая при полковничьем доме на воротах. Город вроде и не очень опасался врагов. Со всех сторон было кому его защищать. Ещё через несколько дней пушки стояли над всеми пятью воротами и на валах, где легче приблизиться врагам.

— Полтава встретит гостей огнём! — засмеялся Волконский, а Левенец поддержал:

— Непременно! Теперь снова будем служить хозяину!

После этого стало легче на сердце не только у генерала, который ежедневно отправлял царю письма, но и у всех полтавцев. Левенец с высоты валов видел, что даже отчаянные гуляки — Охрим и Микита, которых стоило взять под секвестр, если бы не такие времена, — и те неустанно ходят подсыпать укрепления, — они вроде забыли, что именно по их наущениям гультяйский люд громил дворы значных старшин.

Левенец внимательно присматривался к царскому генералу, разгадывая, какие инструкции дал царь относительно полтавского полковника: оставить ли на месте или же взять под секвестр за неосторожные слова? Всё известно царю, да... Но пусть уж делается что угодно, зато от хлопской руки теперь не погибнешь — полковник не опасался хоть этого.