Томас Рид - Одинокое ранчо [сборник]

– Ба! – снова восклицает расфуфыренный нахал. – Растрачивайте свои слова перед теми, кто будет их слушать. Я не намерен останавливать процессию ни ради вас, ни ради вашего протеже-янки. Поэтому можете оба убираться к черту.

Выдав это милостивое разрешение, уланский капитан пришпоривает коня и снова занимает место во главе отряда. Толпа, которую собрал этот волнующий эпизод, вскоре рассеивается, тем более что иностранный джентльмен, сопровождаемый своим благородным защитником, исчезает с крыльца, удалившись в гостиницу.

Процессия все идет, и ее неодолимая привлекательность манит ротозеев за собой. Большинство из них вскоре забывает сцену, которая в стране, где «закон не гарантирует жизни», является событием слишком частым, чтобы размышлять о нем или помнить сколько-нибудь продолжительное время.

Молодой кентуккиец наполовину цепенеет от перенесенного оскорбления. Горделивая кровь гражданина-республиканца кипит в жилах. Как ему поступить? В замешательстве перед этой дилеммой он адресует этот вопрос господину, который, вне всякого сомнения, уберег его только что от совершения убийства.

Господин этот совершенно незнаком Фрэнку – он никогда не встречал его прежде. На вид лет тридцати, на голове широкополая шляпа, суконная куртка, штаны-кальсонерос с разрезами, талия перехвачена красным креповым шарфом – короче говоря, костюм мексиканского ранчеро. Однако угадывается в его обличье нечто военное, что согласовывается с тем обращением, которое использовал капитан улан.

– Кабальеро, если собственная безопасность хоть что-то значит для вас, – отвечает полковник, – я бы советовал не раздувать имевший недавно место инцидент, как бы сильно ни задел он вас, в чем у меня нет сомнений.

– Простите, сеньор, но ни за что на свете не могу я последовать вашему совету. Даже ради спасения жизни. Я ведь американец, кентуккиец. Мы не принимаем удары, не дав хоть что-то взамен. С меня причитается сдача.

– Если вы надеетесь расквитаться при помощи закона, вынужден предупредить – едва ли стоит на него рассчитывать.

– Это мне известно. Закон! Я о нем даже не думал. Я джентльмен, и насколько понимаю, капитан Урага тоже считает себя таковым, поэтому не откажется предоставить мне обычную сатисфакцию.

– Может и откажется, и даже, скорее всего, так. Под тем предлогом, что вы иностранец, всего лишь варвар: Tejano [5] Техасец (исп.). или гринго, как он вас называет.

– Я здесь одинок. Как мне поступить? – кентуккиец обращается наполовину сам к себе, и лицо его выражает крайнюю степень досады.

– Fuez [6] Правильнее, видимо, будет vaya – «Ну же» (исп.). , сеньор! – отзывается мексиканский полковник. – Если вы настаиваете на desafio [7] Дуэль (исп.). , то думаю, что могу ее вам устроить. В результате своего вмешательства я чувствую себя до некоторой степени втянутым, и если вы согласитесь взять меня секундантом, полагаю, смогу поручиться за то, что капитан Урага не посмеет нам отказать.

– Полковник Миранда – так, понимаю, вас зовут? Стоит ли мне пытаться выразить свою благодарность за такое великодушие? Я не могу, не способен. Вы устранили главное препятствие на моем пути – я ведь чужак не только для вас, но и для всех прочих тут. В Чиуауа я прибыл только вчера и не знаю ни души в этом городе.

– Довольно. Отсутствие секунданта не омрачит вашу дуэль. Для начала, могу ли я поинтересоваться, насколько искусны вы в обращении с клинком?

– Достаточно, что бы поставить на это умение мою жизнь.

– Я спросил, потому как именно это оружие, скорее всего, выберет ваш противник. Вызывать предстоит вам, поэтому выбор, естественно, за ним, а он будет настаивать на холодном оружии по причине, которая вас, возможно, позабавит. Среди нас, мексиканских дворян, бытует поверье, будто вы, американцы, несколько gauche [8] Здесь: неловкий, неуклюжий (фр.). в обращении с рапирой, тогда как про вашу ловкость по части пистолетов нам известно. Я считаю капитана Урагу трусом, которому нет равных среди носящих эполеты, однако он встретится с вами из-за меня. А быть может, отважился бы и так, будучи уверен в том, что вы – плохой фехтовальщик.

– Тут его может ожидать разочарование.

– Рад это слышать. Теперь остается только выслушать ваши инструкции. Я готов действовать.

Инструкции получены, и не проходит и двух часов, как капитан Хиль Урага из Сакатекасского уланского полка уже получает вызов от кентуккийца, носителем которого выступает полковник Миранда.

При таком раскладе уланскому офицеру не остается иного выбора, как согласиться, что он и делает с холодной уверенностью, причину которой Миранда угадал. «Техано, – думает капитан. – Что известно ему о шпаге?»

И шпаги были определены в качестве оружия. Знай офицер сакатекасских улан про то, что его будущий противник провел значительную часть жизни среди креолов Нового Орлеана, он не был бы так уверен в незыблемости своих шансов.

Нам нет нужды описывать дуэль, которая, в отличие от многих других поединков, велась с обеих сторон с угрюмой и смертоносной решимостью. Довольно отметить, что молодой кентуккиец выказал искусство, лишившее Хиля Урагу передних зубов и оставившее на его щеке уродливый шрам. Офицер сумел выкрикнуть изуродованным ртом « Basta!» [9] Хватит! (исп.). , и на этом все кончилось.

– Сеньор Хэмерсли, – промолвил человек, так кстати ставший другом Фрэнка, когда вернувшись с поединка, оба распивали в посаде бутылочку вина из Пасо. – Могу я поинтересоваться, куда намерены вы отправиться, покинув Чиуауа?

– В Санта-Фе, что в Нью-Мексико. А оттуда в Соединенные Штаты с одним из возвращающихся караванов.

– И когда собираетесь выехать?

– Что до этого, то временем я не связан. Караван, с которым я пойду через прерии, не тронется в путь еще полгода. А до Санта-Фе ведь не более месяца пути, не так ли?

– Даже менее. Вопрос не в том, когда вы прибудете туда, а когда уедете отсюда. Советую выступить немедля. Согласен, двух дней маловато для осмотра достопримечательностей даже такого маленького городка как Чиуауа. Но одну из них вы уже видели, и я думаю, ей можно ограничиться. Если вы внемлете моему совету, то удовольствуетесь уже достигнутым и отряхнете густую пыль Чиуауа со своих ног прежде, чем очередные двадцать четыре часа успеют пролететь у вас над головой.

– Но почему, полковник Миранда?

– Потому что чем дольше вы остаетесь здесь, тем больше рискуете расстаться с жизнью. Вы не знаете характера человека, с которым скрестили клинки. Я же знаю. Пусть он и надел мундир нашей армии, но это простой salteador [10] Разбойник (исп.). . И трус, как я вам уже говорил. Урага ни за что не стал бы драться с вами, дай я ему хоть малейший шанс улизнуть. Возможно, им руководило искушение одержать легкую победу благодаря вашему предполагаемому недостатку умения. Это дало бы ему повод похвастать в обществе местных дам, ведь капитан Хиль считает себя великим сердцеедом. Вы пожизненно изувечили ему физиономию, и пока эта жизнь длится, он не забудет и не простит вас. Часть этой ненависти распространится и на меня, а потому обоим нам следует его остерегаться.