Томас Рид - Одинокое ранчо [сборник]

– Ураган! – слышится крик Калли при первых признаках природного явления. – Северянин!

Уолт Уайлдер тоже видит приметы и подтверждает прогноз. Это случается еще прежде того, как остальные замечают в небе что-то странное и когда над утесами появляется только краешек тучи.

Все техасцы знакомы со значением термина «северянин» – это буря-торнадо, предвосхищаемая обычно удушливой жарой и проявляющаяся клубами пыли, ударами обычной или раздвоенной молнии и оглушительными ударами грома в сопровождении ветра и дождя, зачастую града или ледяной крупы. Впечатление такое, будто разверзаются хляби небесные, а заканчивается все мощным ветром, дующим в более-менее устойчивом направлении, но холодным, будто прямиком из арктических стран.

Не прошло и десяти минут с первых предвестников, как буря обрушилась на путников. В долину летят облака пыли, снесенной с верхней равнины, наряду с листвой и прутьями, а также чахлой зеленью пустыни. Одновременно поднимается ветер: сперва он вздыхает глухо, подобно далекому рокоту моря, а потом обрушивается с ревом на скалы и гнет деревья, ветви которых ломаются под напором. Следом приходят молния, гром и дождь. Последний падает не каплями, но струями, как из шланга.

В поисках убежища рейнджеры ныряют в хижину, предоставив лошадям самим заботиться о себе. Кони с испуганным ржанием прячутся под деревьями, затесавшиеся среди них мулы жалобно кричат. Собаки воют и лают. К этой какофонии примешиваются звуки извне, из дикой природы: контральто кугуаров, меццо-сопрано волков, пронзительный дискант орлов, басовитый рев медведей и унылое уханье всполошившейся совы, горестный тон которого можно сравнить лишь с плачем томящихся в чистилище душ.

Набившись в хижину так, что там и встать почти негде, техасцы ждут, пока буря уляжется. Они воспринимают ее спокойно, потому как знают – долго она не продлится. Это отнюдь не первое столкновение их с «северянином».

Единственное, что их заботит, это задержка, невозможность броситься в погоню. Да, мексиканцев задержит то же самое препятствие – солдатам придется остановиться на время шторма, поэтому разделяющая стороны дистанция останется одной и той же. Но следы улан будут смыты до основания. Об этом позаботятся ветер, дождь и пыль. Как теперь искать врага?

– Это будет просто, – замечает один из рейнджеров, чье самомнение больше опыта жизни в прериях. И добавляет: – Раз мексиканцы идут прямо на запад, мы не ошибемся, если станем придерживаться того же направления.

– Ну и знаток! – переглядываются меж собой Уайлдер и Калли, которым известно, что переход через пустыню – а тем более Огороженную Равнину – уподобляет путника кораблю, плывущему по наитию, без карты и компаса, или дрейфующему по воле волн.

Большинство утешает себя мыслью, что мексиканцы остановятся где-нибудь поблизости и не двинутся с места, пока буря не прекратится. Уланы обременены поклажей – у них есть одна или две палатки, другое лагерное снаряжение. Об этом рейнджеры узнали от индейца. Хэмерсли, как и Уайлдер, тоже обратили внимание на этот факт.

У возвращающихся домой солдат нет особой нужды спешить, и едва ли они возобновят марш прежде, чем небо совсем расчистится. А поэтому далеко не уйдут.

Успокоенные советами наиболее мудрых членов отряда, рейнджеры, не проявляя особого нетерпения, остаются в хижине, на крышу которой обрушиваются струи дождя. Некоторые даже острят – шутки крутятся вокруг тесноты, с которой они набиты в доме, и других пустяков, присущих подобной ситуации.

Уолт Уайлдер тоже поддается этому настроению. Какая бы опасность ни грозила дону Валериану и прочим, он уверен, что с его возлюбленной ничего плохого не случится. Маленькая смуглянка не значится в списках на казнь, и экс-рейнджер, не сомневающийся в обладании ее сердцем и рукой, имеет мало нужды переживать о будущем. Он теперь среди бывших соратников, и веселые рассказы и воспоминания о славных делах помогают ему скоротать время и не поддаться унынию.

Из всех несчастен один только Хэмерсли. Вопреки всем доводам, надежды его тают, а будущее страшит. Однако делать нечего – но едва приходит молодой человек к этому выводу, как в голове у него проносится мысль, стремительная, как пролетающая между висков пуля. Она заставляет его вскочить – для него нашлось сидячее место – и издать возглас неподдельной тревоги.

– В чем дело, Хэмерсли? – осведомляется располагающийся рядом капитан.

– Боже мой! – восклицает кентуккиец. – Я забыл! Нам следует уходить отсюда немедленно, не то будет поздно! Слишком поздно!

С этими словами Фрэнк устремляется к двери, прокладывая себе путь через толпу. Рейнджеры смотрят на него удивленно, сомневаясь в здравости рассудка Хэмерсли. Некоторые искренне считают, что он спятил!

Лишь один человек понимает его – Уолт Уайлдер, но и тот словно обезумел. Несвязно бормоча что-то и размахивая руками, охотник следует за товарищем к выходу. Оба выскакивают из дома, и разражаются криками:

– Сюда! Сюда!

Мелькающие сполохи, раскаты грома, вой ветра, дождь как из ведра – буря бушует с той же яростью, как прежде. И прямо в нее устремляются оба американца, не обращая внимания ни на что.

Техасцы изумлены, и какое-то время некоторые из них верят, что эти двое сошли с ума. Но вскоре замечают, что Фрэнк и Уолт действуют осознанно – оба пробиваются к лошадям, одновременно криками и жестами зовя рейнджеров за собой.

Те не заставляют долго себя уговаривать – старые товарища Уайлдера знают, что тот не станет вести себя так без причины, поэтому, вопреки непогоде, следуют за ним. Пример старейшин заразителен, и в десять секунд хижина пустеет. Еще через десять все уже среди коней и затягивают подпруги. Но не успевают они сесть в седла, как узнают, в чем дело.

Хэмерсли и Уолт, уже сидящие верхом, сообщают капитану причину своих поспешных действий, выглядящих такими эксцентричными. Достаточно нескольких слов.

– Выход наверх! – восклицает кентуккиец. – Он идет по оврагу, по руслу потока, протекающего через долину. Когда идут дожди, вода резко поднимается и заполняет канал, не оставляя дороги. Если мы быстро не уйдем, то застрянем здесь на несколько дней!

– Да, ребята, нам нужно живо взбираться по лестнице, дождь не дождь, буря не буря! – добавляет Уайлдер. – Тут есть кое-кто, кто погонит на верхний этаж так живо, насколько способна выдержать эта животина!

С этими словами он бьет пятками в бока лошади – он получил теперь коня, одного из заводных отряда рейнджеров, как и Хэмерсли. Он и кентуккиец вскоре оказываются среди деревьев и исчезают из вида. Но только не у рейнджеров, которые тоже уже в седле и, образуя нестройную толпу, быстрым аллюром мчатся следом за друзьями.