Эмилио Сальгари - Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

Эфиопы откровенно развлекались, а вот Миринри и Нефер, казалось, вовсе не интересовали ни танцовщицы, ни музыкантши, как, впрочем, и Ату с Унисом, которые о чем-то весьма оживленно спорили.

– Нефер, – сказал Миринри, когда танцовщицы начали свои танцы. – Кто это?

– Ты и сам видишь, – отвечала она. – Девушки с верховьев Нила.

– А знаешь, почему я спросил?

– Нет, мой господин.

– Потому что Унис когда-то давно мне рассказывал, что на Ниле есть остров, где живут только женщины. Может, это и есть тот самый остров?

– Не знаю.

Миринри взглянул на Нефер с удивлением:

– Не знаешь?

– Нет.

– И еще он мне говорил, что на острове есть царица, которая правит женщинами.

– Может, и так.

– А это, случайно, не ты?

– Не думаю.

– Но я до сих пор не увидел здесь ни одного мужчины.

– В этом нет надобности.

– Да кто же ты такая? – крикнул Миринри.

– Откуда мне знать?

– Ты не знаешь, кто ты?

– Нет, Сын Солнца, – отвечала Нефер, задумавшись. – В моей жизни есть тайна, и ты пытаешься ее разгадать. Но ты только зря потеряешь время, потому что я и сама не в состоянии приоткрыть плотную завесу, которая ее скрывает. Пей, мой господин. Жизнь коротка, смерть может настигнуть нас в любую минуту, и придется нам пересечь подземную реку, что разделяет божественные поля Иару. Пей, опьянение – это жизнь.

– И эта жизнь может угаснуть? Говори, Нефер! Я уже начинаю тебя бояться.

– Почему угаснуть? Если тебе кто-то станет угрожать, я смогу тебя защитить, как львица защищает своих детенышей от голодного самца. И сделаю это гораздо лучше, чем царевна, в которую ты влюблен. А вот она, если узнает, кто ты, вполне может тебя убить.

– Да кто же ты все-таки, Нефер? Я уже столько раз тебя спрашивал.

– Я тоже спрашивала об этом у Амнона, но он молчал. Я спрашивала у Танена, но не получила ответа. Я обратилась к Маат, ведь она воплощение истины, но и она ничего не сказала. Ра, Гор, Амен, Хатхор, Ануке, Исида и Нейт тоже промолчали. Я и царица, и колдунья. В моих жилах течет божественная кровь: ведь меня пометили татуировкой, которую носят только Дети Солнца. И в то же время я бедная девушка, танцовщица и музыкантша, я играю на систре и предсказываю судьбу. Так что же я за существо – роковое или божественное? Понятия не имею, мой господин. Нынче я царица теней, а завтра кто? У меня в жизни есть только одно желание, но не могу тебе его поведать, хотя оно и сжигает мне сердце. – Девушка немного помолчала и снова заговорила: – И потом… это сумасбродство, и оно станет для меня роковым. Нет, Нефер никогда не увидит, как ее милый господин заставит трепетать врагов великого Египта, как его непобедимый отец.

– Ну что ты такое говоришь?

– Вчера вечером, когда я шла через лес, погрузившись в свои мысли, мне было видение.

– Что за видение?

– Я увидела большой зал, полный людей: там были жрецы, воины, сановники и царь, один из фараонов. Но он не сидел на троне, а лежал на холодных плитах пола, словно был без чувств. Какой-то старик поносил его, потрясая кулаками, а девушка, прекрасная, как луч солнца, о чем-то умоляла старика, стоя перед ним на коленях. На золотом троне сидел красивый, сильный и гордый юноша, странно похожий на тебя.

– На меня! – воскликнул Миринри, вскочив на ноги.

– Да.

– Продолжай.

– Он не отрывал взгляда от девушки, стоявшей на коленях, и совсем не удостаивал внимания другую девушку, которая не сводила с него глаз и плакала.

– Кто были эти девушки?

– Не знаю.

– А юноша?

– Не знаю.

– Может быть, я?

– Не знаю, – повторила Нефер.

– Но ты сказала, что он был похож на меня. Ведь ты предсказательница, ты можешь видеть то, что я не могу даже отдаленно себе представить.

– Дай мне договорить.

– Продолжай, Нефер, – сказал Миринри, охваченный волнением. – Что сталось с той девушкой, что стояла на коленях перед стариком?

– Я ее больше не видела.

– А кто был тот старик?

– Конечно, царь, у него на голове был символ царской власти.

– А юноша, что сидел на троне?

– У него тоже был такой символ.

– А потом что ты увидела?

– Девушку, распростертую на полу огромного зала. Она умирала, а своды зала содрогались от криков: «Да здравствует царь Египта!»

– Умирала! – побледнев, воскликнул Миринри.

– Мне показалось, она была в агонии.

– Может быть, это царевна?

Нефер пристально взглянула на Миринри и сказала, словно про себя:

– Он все время думает о ней…

– У нее были черные глаза? – спросил Сын Солнца, не обратив внимания на эти слова.

– Не помню.

– И черные волосы?

– Видения легко забываются.

– Говори, Нефер! – с тоской крикнул Миринри.

– Мне показалось, что глаза у нее сверкали испепеляющим светом.

– Как у тебя?

– У меня? Не мои глаза сжигают сердце Сына Солнца, – ответила девушка с печальной улыбкой. – Выпей, мой господин. Сегодня ты мой гость, и вино из жаркой Ливии огнем пройдет по жилам и даст забвение.

– Скажи еще что-нибудь!

– Смотри, несут кушанья, а ты уже двенадцать часов ничего не ел. Давай развлекаться и не думать о будущем. Да и кто, в конце концов, верит в сны и видения? Я не верю, а уж ты и подавно, ведь ты Сын Солнца.

Тут нубийки прекратили танцевать, и в зал вошли еще двенадцать девушек в легких одеждах в голубую, красную и белую полоску и в цветочных венках. Они несли круглые серебряные подносы, уставленные всяческими лакомствами, источавшими аппетитный аромат, а сверху, сквозь отверстие в потолке, сыпались маленькие букетики лотосов.

Египтяне любили обставлять свои праздничные трапезы с небывалой роскошью и не скупились на разнообразие блюд. Конечно, им было далеко до китайцев, не боявшихся сорока-пятидесяти перемен, но и в Египте гостей угощали внушительным количеством мясных паштетов, водоплавающей птицей под разными соусами, рыбой, изысканно приготовленными овощами, а также фруктами, прежде всего – виноградом, финиками, инжиром и семенами лотоса.

Как и сегодня, жители Востока не пользовались ни ножами, ни вилками, а ели с одного блюда руками, вытирая потом руки специальными салфетками, которые подавала прислуга. За столиком, как правило, сидели два человека, а то и больше. Для супа были специальные ложки, очень красивые, по большей части золотые или серебряные, с изящными ручками в виде женских и мужских фигурок, женских головок или борющихся девичьих фигур.

Но особым разнообразием отличались напитки. Когда египтяне собирались вместе, вино и пиво текли рекой. Порой эти винные реки были слишком полноводны, поскольку сохранились фрагменты живописи, изображающие и мужчин и женщин в тех состояниях, что обычно возникают после излишеств. Есть и рисунки, на которых совершенно пьяных гостей разносят по домам в паланкинах.