Эмилио Сальгари - Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

Она коснулась алыми губками края золотой чаши, искоса лукаво взглянула на юного Сына Солнца своими бархатными глазами, властными и нежными, и отпила глоток.

– А теперь ты. Пей, как пил свет моих глаз.

Миринри взял чашу дрожащей рукой и выпил изысканный напиток из винограда, вызревавшего под щедрым солнцем Аравии.

– Видишь, я пью, красавица, – сказал он с улыбкой.

– Красавица! – воскликнула Нефер.

– Да, ты красавица.

– Но не такая, как та царевна.

– Что за важность? Ты красавица – и все тут.

– Вот слова, за которые я заплатила бы жизнью, Сын Солнца.

Миринри раскинулся на львиной шкуре, а Нефер не сводила с него жгучего, как раскаленный добела металл, взгляда.

– Говоришь, я красавица? – произнесла она. – А уж ты-то какой красавец, сын великого царя!

Миринри, казалось, ее уже не слышал. Улыбаясь счастливой пьяной улыбкой, он все глубже погружался в сон.

– Спи, – шепнула колдунья, внимательно за ним наблюдавшая. – А я расскажу тебе сказку, чтобы сон твой был слаще. Смотри: и мои девушки уснули, и твои друзья, и эфиопы. В пустыне, где ты вырос, тебе никто не рассказывал сказку про прекрасную царевну с румяными, как розы, щечками?

Миринри отрицательно помотал головой.

– Она тоже была царского рода, как я и как та девушка, что ты спас от зубов крокодила.

– Ах! – вскрикнул Миринри и зевнул.

– Тебе скучно?

– С тобой не может быть скучно. Дай мне еще вина, Нефер, того самого, что вызревало под солнцем Аравии.

– Хорошо, мой господин.

Девушка наполнила чашу, снова отпив из нее, и протянула Миринри, и тот принял ее с улыбкой.

– Продолжай, красавица.

– Я все еще красавица?

– Ты достойна той царевны: в твоих глазах столько света! И волосы твои так черны… и как благоухает твое божественное тело… Ты не простая смертная… ты богиня… Продолжай, я слушаю тебя, прекрасная Нефер… Ты что-то рассказывала про царевну с румяными, как роза, щечками… Кто она была?

– Дочь фараона, – сказала Нефер.

– Ах! Ну да, ты уже говорила… – пробормотал Миринри, у которого все больше слипались глаза. – Продолжай…

– Она была самая красивая и очаровательная из девушек, которых когда-либо озаряло солнце Египта, и, не найдя среди юношей того, кто заставил бы забиться ее сердце, она вышла замуж за своего брата [54] Египетские законы разрешали браки между братьями и сестрами. (Примеч. авт.) .

– Ах! – снова воскликнул Миринри. – И что было дальше?

– Ее супругу не повезло: его убили.

– Кто убил?

– Собственный брат.

– Как и моего отца, – вскинулся Миринри, и в глазах его сверкнул жутковатый огонь.

– Молчи и слушай. Прекрасная царевна с румяными, как розы, щечками велела построить огромный подземный зал, а потом, под предлогом, что должна пройти церемонию восшествия на престол, пригласила на пир и собрала в этом зале всех, кто был причастен к убийству ее мужа и брата. В разгар праздника прекрасная царевна велела пустить в зал воду из тайного канала, прорытого заранее, и утопила всех гостей.

– А она сама?

– А она выскочила в помещение, где хранился прах усопших, и там спаслась.

– Какие мрачные сказки ты рассказываешь, Нефер, – заметил Миринри. – Однако я поступил бы точно так же и не дал бы себя так глупо убить.

– Рассказать другую сказку?

– Расскажи, чтобы я уснул. Твой голос как музыка, в нем и трепет систры, и нежные звуки флейты и арфы. Мне кажется, что ты меня укачиваешь… Говори, говори, красавица Нефер!

– Красавица! Ты меня уже в третий раз так назвал. Интересно, завтра ты будешь это помнить?

Миринри неопределенно махнул рукой и не ответил.

– Однажды царевич Сотни увидел на улице Мемфиса прекрасную Тбоубои, дочку верховного жреца, и воспылал любовью к ней.

– Кто? Жрец?

– Нет, Сотни, сын фараона.

– Продолжай…

– Уверенный в своей власти, он воспользовался тем, что жреца не было дома, и отправился к девушке…

Нефер оборвала рассказ. Миринри ее больше не слушал. Он спал глубоким сном, подложив руку под голову и улыбаясь. Нефер встала. Ата, Унис и эфиопы, уютно свернувшись на шкурах, тоже спали. Она властным жестом указала танцовщицам и музыкантшам на бронзовую дверь мастабы и, когда они скрылись в подземном коридоре, быстро наклонилась над Сыном Солнца и прижалась губами к его лбу. От этого прикосновения у нее по телу прошла дрожь.

– Не об этом я мечтала, – сказала она, вдруг отпрянув назад. – Сердце мое не дрогнуло, оно молчит. Но почему? Ведь я люблю сильного и отважного сына великого царя! Я его поцеловала, как мать целует сына или как сестра – брата.

Входная дверь заскрипела, и Нефер быстро вскочила на ноги. В конце зала между колонн возникла фигура человека: это был старый жрец.

– Спят? – спросил он.

– Все заснули, – ответила Нефер, мрачно на него покосившись.

– Тебе удалось его подчинить?

– Пока не знаю.

– Ты его околдовала?

– Откуда мне знать?

– Так хочет Пепи.

– Царь Египта волен убивать своих подданных, если ему так нравится, но он никогда не получит власти над сердцами! – резко сказала Нефер.

– Значит, он тебя не полюбил?

– Нет!..

– И все время думает о другой?

– Все время.

– Может, ты не все чары пустила в ход, как я надеялся?

– Он никогда меня не полюбит.

– Где он?

– Спит. Здесь, рядом со мной.

– У тебя твердая рука, Нефер?

– Почему ты спрашиваешь? – вскинулась девушка, побледнев.

– Потом скажу. Дай я сначала на него погляжу. На него и на старика. Мастаба готова, чтобы принять обоих, а я владею искусством бальзамирования.

– Что ты хочешь сделать, Херхор? – крикнула потрясенная Нефер. – Кого это ты собрался бальзамировать?

– Замолчи! – властно перебил ее жрец. – Покажи мне лучше обоих.

– Миринри?..

– И того, кто называет себя Унис, – сказал Херхор, и в его глазах сверкнула ненависть. – Меня больше интересует старик, чем юноша.

– Унис? – удивленно воскликнула девушка.

– Да, назовем его пока так, – ответил Херхор, ухмыльнувшись. – Но сначала молодого. Я хочу увидеть, похож ли он на отца.

Он грубо оттолкнул Нефер, которая пыталась заступить ему дорогу, и подошел к Миринри. Тот спал глубоким сном, сжав кулаки, и во сне был необычайно красив.

– Да, – вглядываясь в него, сказал жрец. – Он похож на Тети: те же черты лица, тот же острый подбородок, тот же высокий лоб человека умного и знающего, чего хочет. Жаль! Взойди этот юноша на трон фараонов, он был бы великим царем, как его отец. И ни один враг с территорий за перешейком не посмел бы угрожать величию Египта. В этом юном теле есть и ум, и сила льва, и неукротимое мужество воинов, его предков, и горячая кровь. Но скоро и ты, кому было назначено править миллионами подданных, станешь обыкновенной мумией!