Владимир Череванский - Жены русских царей

Добрынский, Шарлота, Эмилия и молодая-хозяйка со своими двумя мальчиками, Карлом и Фриде, пошли однажды после обеда гулять по душистым полям, где работали рабы.

Усталые долгой прогулкой, они сели отдохнуть на мягкой траве. Солнце уже закатилось за горы. Его последние лучи ещё отражались красноватым цветом в рощах и на утёсах. Душистый запах распространялся от тысячи разнообразных трав.

— Эмилия, — сказал Добрынский, прижимая её руку к своему сердцу, — я довольно жил, большего счастья мне нечего ждать, потому что ты меня Любишь.

Эмилия только прижалась к его груди и обняла его. Луна взошла тускло, темнота увеличивалась и гуляющие решили возвратиться домой. Они отправились по берегу моря, и мальчики весело бежали вперёд и вскоре потерялись из виду.

Вдруг поднялась буря. Кустарники и деревья производили страшный шум. Большие облака песка кружились в вихре. Морские волны разбивались с шумом о скалы. Вся природа пришла в ужасное волнение. Гуляющие ускорили свои шаги, но детей не увидели.

— Дети мои, дети мои! — вопила госпожа Джальма (так звали молодую дочь хозяина).

Наконец они дошли до узкого прохода, через который переливалось бушующее море. Шарлота дрожала всем телом, Эмилия плакала от страха. Добрынский утешал их.

Когда они подошли к самому опасному месту, госпожа Джальма вскрикнула:

— Тише! Мне кажется, что я слышу стоны ребёнка.

Все задрожали и прислушались; неопределённые стоны донеслись до них, но в утешение испуганной матери, гуляющие уверяли её, что ничего не слыхать. Ветер свистал и едва слышно было что говорят.

— Но я должна перейти через проход и узнать где мои дети! — вскрикнула несчастная мать в отчаянии.

Добрынский схватил её за талию и пользуясь временем, когда волна стекала обратно с прохода, быстро перенёс её на ту сторону; то же самое он сделал с Эмилией и Шарлотой.

В доме маленький Карл уже сидел у окна и плакал, а мать лежала на коленях у него и кричала:

— Скажи, где твой брат Фриде?

Мальчик рыдал и показывал ручкой на пенистые волны.

— Милостивый Боже! — вскрикнула в ужасе несчастная мать.

В это время луна выступила из облаков, и все увидели бедного Фриде в воде, недалеко от берега; он держался за ствол дерева, плывшего в океане. Время от времени через него перекатывалась волна.

Когда мать увидела своё любимое дитя, она, не сознавая, что делает, побежала к океану и бросилась в волны, чтобы спасти ребёнка. Бушевавшие волны разбивались над ней и втянули её в океанскую пучину. Слабая женщина начала тонуть. Но храбрый Добрынский, увидев ее платье на поверхности океана, тотчас спрыгнул в воду. Эмилия вскрикнула, бросилась Шарлоте на шею и упала в обморок на сырую землю. Между тем Добрынский схватил платье утопающей и благополучно вытащил её на берег. Тотчас после этого пришли её муж и отец, которые во время бури ушли искать гулявших. Они немедленно занялись приведением в чувство обеих лежавших в обмороке женщин: Эмилии и Джальмы. Добрынский возвратился в океан. Мальчик ещё держался за ствол и каждую секунду волны грозили поглотить его. Его спаситель снял его со ствола, но не смог с ним добраться до самого берега. Собрав свои последние силы, он выбросил мальчика на берег, где его принял на руки его отец.

Но в эту минуту подоспела громадная волна и утащила за собой благородного Добрынского. Он раз высунул из воды руку и больше его уже не видели.

Плантатор выслал на поиски Добрынского многих рабов, но всё было напрасно. Добрынский погиб вследствие своей благородной храбрости. На пятый день тело его было найдено на утёсе, куда его занесли морские волны.

Смерть в солёной воде была наградой за его геройство. Этот благородный молодой человек оставил свою родину, скитался по разным странам и морям, нашёл свою любимую девушку, чтобы у неё на глазах геройски кончить со своим земным существованием.

В это время в России также совершались чрезвычайные события. Алексей возвратился из Москвы в Петербург ни свободным, ни арестованным. Он ещё не понимал шаткости своего положения, думая, что приобрёл покой, выдав своих друзей; он заботился только о своём брачном союзе с Афросиной. Его любовница приехала в Петербург из Германии в конце апреля. В день Пасхи, на приёме у императрицы, Алексей бросился к ногам её и со слезами умолял её выпросить для него у царя позволение жениться на Афросине. Этот детский поступок был очень некстати.

Пётр ответил заключением Афросины в крепость, чтобы подвергнуть её допросу.

Афросина, видя, что все её надежды на свадьбу с царевичем потеряны, думала только о своём спасении и бессердечно выдала своего горячего поклонника.

Тридцатого апреля Афросину в закрытой лодке привезли в Петергоф. Царь хотел лично допросить её. Она сообщила царю тайные надежды Алексея, о которых он говорил ей несколько раз. Он ожидал, донесла она, и желал бунта русских войск, чтобы встать во главе их и низвергнуть с престола своего отца. Однажды он сказал, что, «судя по известиям из России, восстание скоро вспыхнет в окрестностях Москвы. Я удалю всех государственных слуг и выберу себе новых из молодых. Я оставлю Петербург и буду жить в Москве. Разрушу флот. Отец думает, что жена его будет царствовать после его смерти во время малолетства моего младшего брата. Но будет восстание и многие будут на моей стороне, и я знаю кто».

Показания были даны сначала устно, а затем написаны и подписаны Афросиной в присутствии царя дрожащей рукой. Затем она старалась припомнить имена тех, на кого Алексей прежде всего рассчитывал. Свои показания Афросина закончила уверениями, что только она убедила Алексея возвратиться в Россию.

По окончании допроса царевич тотчас был призван на очную ставку с Афросиной.

Алексей, услышав предательские показания той, которую он любил всей душой, счастье которой было главным стремлением его жизни, сначала грустно молчал, потом, вероятно с отчаяния, признался во всём, в чём его обвиняла любовница. Саксонский посланник Лоос писал тогда своему двору: «Любовница царевича открыла царю тайну заговора».

Афросина получила награду за измену своему поклоннику. Из всех привлечённых по делу царевича, она одна была отпущена без всяких неприятностей. Царь обращался с ней милостиво и сделал ей несколько подарков. Говорят, что она впоследствии вышла замуж за гвардейского офицера и жила с ним мирно.

Двенадцатого мая Алексею представили список из девятнадцати вопросов. Четырнадцатого числа и в следующие дни ему опять предложили новые вопросы. В своих ответах царевич распространялся о своих прежних связях с духовенством, о пророчествах, о книгах, присланных ему киевскими монахами и посвящённых ему рязанским епископом. По требованию суда сообщить мятежные разговоры, которые ему известны, царевич показал, что Борис Голицын ему сказал: «Ты должен держать шпиона при дворе твоего отца, какого-нибудь неважного молодого человека, который уведомлял бы тебя обо всём». Однажды, во время прогулки в санях, Семён Нарышкин проклинал невозможное положение, которое создала для бояр кипучая деятельность царя: «Жизнь стала неудобна для нас. Царь не знает наших нужд. Если бы он приходил к нам, он узнал бы, что у одного нет дров, у других нет многих необходимых вещей». В заключение царевич назвал всех бояр, епископов и полки, на которые он возлагал свои надежды, что они по смерти отца возведут его на престол.