Александр Кердан - Суд офицерской чести

Кто-то пытается аплодировать.

Замполит. Тише-тише, товарищи! У нас не читательская конференция, а суд!

Доктор.Это понятно. А судьи кто?

Председатель.Довожу до сведения присутствующих состав суда. Председатель – я. Члены суда: майор Теплов, Афганец, Военспец, Краском. Есть ли претензии к членам суда у офицеров?

Никто не отвечает.

У привлекаемого на суд?

Неизвестный.Есть! Не знаю я их…

Командир (перебивая). А вам и знать не надо! Вы своё уже совершили!

Председатель (миролюбиво). Почему же не надо знать? Пусть знает! Все члены суда – люди известные. Все имеют положительные характеристики. Вот майор Теплов, например…

Неизвестный.Вот как раз этого майора я и не знаю! Что это он вырядился, будто только что из Бородинской панорамы?

Председатель (после минутного замешательства косится на Замполита). Да… с формой одежды у майора Теплова действительно что-то не то… Может, кто-то из присутствующих прояснит ситуацию?

Автор (отрываясь от протокола). Я знаю этого человека. С майором Тепловым я познакомился…

С МАЙОРОМ ТЕПЛОВЫМ Я ПОЗНАКОМИЛСЯ в один из отпускных июньских дней. Мы с товарищем бродили по Перми. Говорили об отечественной истории и литературе, об армии и традициях русского офицерства.

Когда проходили по кривым улочкам Разгуляя, товарищ сказал:

– На старом кладбище есть могила героя Отечественной войны 1812 года. Хочешь посмотреть?

Я огляделся кругом.

По склону оврага наперегонки бежали мутные ручьи. После недавнего дождя как-то особенно легко дышалось. И настроение моё, радужное и оживлённое, не очень-то соответствовало предстоящей встрече с прошлым. Но какое-то неясное внутреннее чувство заставило меня согласиться и пойти на старое кладбище.

Под сенью кладбищенских деревьев пахло прелью. Негромко пересвистывались птицы. От надгробных холмиков и крестов веяло вечностью и забвением. Мы приумолкли.

Могила Теплова находилась неподалёку от заброшенной часовни и заметно отличалась от окружающих захоронений массивным металлическим надгробием и ухоженностью.

Сразу обращали на себя внимание барельеф, изображающий сцену баталии, и надпись, гласящая: «Под камнем сим лежит тело Майора и Кавалера Николая Афанасьевича Теплова, родившегося в 1776 году, скончавшегося в 1813-м, в Октябре, от сильной контузии, на знаменитом Бородинском сражении полученной.

Я читал, и перед взором моим вставало Бородинское поле, на котором побывали мы всем академическим курсом. Оно оказалось совсем не таким, как представлялось – по Лермонтову: «И вот нашли большое поле, есть разгуляться где на воле…». Каким-то тесным, немасштабным. Холмы, овраги, перелески. Вспомнились монументы героям Бородина, поставленные на средства солдат и офицеров Семёновского, Преображенского, Ахтырского гусарского и других полков – величественные, значительные на этом уютном, засеянном рожью поле. А рядом – памятники поскромнее: героям другой Отечественной. Тем, кто в лютом 41-м не пустил к Москве фашистов.

Припомнился праздник, посвященный 175-летию Бородинской битвы: ряженые в мундиры воинов русской и французской армий солдаты Московского гарнизона, позирующие корреспондентам, толпы зевак, среди которых снуют бодро торгующие сувенирами «к случаю» предприимчивые молодые люди.

Мои воспоминания прервал громкий возглас товарища. Он стоял по другую сторону надгробия. Я подошёл.

На металлической плите было нацарапано нецензурное слово.

«Откуда этот цинизм и такое неуважение к могиле защитника Родины?» – этот вопрос задавал я себе, когда мы вышли из кладбищенской ограды и побрели через сквер, который, если верить народной молве, заложили декабристы.

С товарищем мы вскоре простились. Настроение было испорчено.

В голову лезли грустные аналогии.

Могила ученика Суворова – героя Бородинского сражения князя Петра Багратиона, находящаяся там, где генерал получил смертельную рану, была уже в наше время не только ограблена, но и взорвана. И этот случай неединичный.

Как получилось, что утрачены нашим поколением понятия благородства, чести и достоинства? Не оттого ли, что когда-то нашими отцами и дедами были репрессированы нормы общечеловеческой нравственности и священные заповеди?

И вот ещё о чём подумалось мне. Осквернение могилы майора Теплова – это не только глумление над исторической памятью. Это и проявление изменившегося отношения к армии, к душе её – офицерскому корпусу.

Вспомнились слова Герцена: «До 1825 года все, кто носил штатское платье, признавали превосходство эполет. Чтобы слыть светским человеком, надо было прослужить года два в гвардии или хотя бы в кавалерии. Офицеры являлись душою общества, героями праздников, и, говоря правду, это предпочтение имело свои основания. Военные были более независимы и держались более достойно, чем трусливые, пресмыкающиеся чиновники».

Но не за блеск эполет восторженно принимали армию современники. Любовь народная была оплачена мужеством, проявленным в сражениях под Малоярославцем и Лейпцигом, битве при Бородино…

Но вернемся в век двадцатый. Красные командиры и офицеры Великой Отечественной также имели большой авторитет.

Почему же сегодня упал престиж военной службы? Как получилось, что в прессе, на страницах книг (не говорю уже о телеэкранах!) стало преобладать мнение о современных офицерах как о бездельниках, тупицах, пьяницах, бабниках? Не от этого ли и соответствующее отношение сограждан?

«Достоинство есть именно то, что больше всего возвышает человека, что придаёт всем его стремлениям высшее благородство, что позволяет ему несокрушимо возвышаться над толпой, вызывая её изумление. Тот, кто избрал профессию, которую он высоко ценит, содрогнётся при мысли, что может быть недостойным её, – он будет поступать благородно уже потому, что благородным является положение, занимаемое им в обществе», – писал юный Карл Маркс в «Размышлениях юноши при выборе профессии».

Значит, чтобы ощущать себя человеком достойным, надо знать, что твоя профессия ценится в обществе. А ещё она, конечно, должна быть не менее ценной для тебя самого…

Может быть, современные офицеры сами виноваты в перемене общественной оценки их труда?

Любому, кто носил погоны, известны случаи, когда кто-то из сослуживцев поступал не по-офицерски. Немало видел я таких, кто не дорожит честью своего звания, недостоин его. Девальвировало самое понятие офицерской чести, забыты добрые традиции русского офицерства.