Александр Кердан - Суд офицерской чести

Первый офицер (Второму, тихо). Вот даёт! Кроет правду-матку!

Второй офицер (тихо). Что «даёт»? Теперь ему точно голову свернут. Нашёл когда о наболевшем говорить.

Назначенный.Вы, товарищ Неизвестный, хотите всё с больной головы на здоровую переложить! Вас за всю армию не спрашивают, вы за себя отвечайте! А за себя, оказывается, отвечать труднее… Вот что о вас говорится в служебной характеристике, представленной на суд. (Читает.) «Воинской профессией владеет слабо, классную квалификацию не повышает». Ну, что теперь скажете? Это ведь зависит от вас самого!

Неизвестный (пожимает плечами). Вы что, не знаете, как у нас служебные характеристики пишут? Сверху запросили на суд характеристику, намекнув начальнику, что такой-то «слабо владеет», «не повышает», «не состоит». Начальник так и написал. Зачем ему врагов себе наживать?

Командир.В вашей характеристике надо дописать ещё – склонен к обману! Что вы нам тут пытаетесь доказать, бессовестный человек!

Военспец (впервые подает голос). Товарищи! Мне кажется, нельзя сваливать всё в одну кучу. Неизвестный, конечно, виноват, совершив дисциплинарный проступок, но если говорить о его непрофессионализме, то проблема Неизвестного – не только его проблема. И корни у этой проблемы гораздо глубже, чем может показаться на первый взгляд.

Замполит (Командиру, вполголоса). Куда это он клонит?

Командир (Замполиту). Понабрали в состав суда чёрт знает кого. Разбирайтесь теперь сами в своих уклонах: правых и левых! У меня уже голова кругом идёт…

Военспец.Мы привыкли так рассуждать: если офицер ходит на службу, не пьянствует, не прогуливает, значит, он уже профессионал.

Майор Теплов.Служба сурова, это вытекает из самих свойств сурового военного ремесла, где не годятся бальные перчатки!

Военспец.Я не об этом, господин майор! Хотя и об этом тоже. Рассказывают, что однажды…

РАССКАЗЫВАЮТ, ЧТО ОДНАЖДЫ к Маршалу Советского Союза Малиновскому в бытность его министром обороны СССР поступило письмо одного полковника. Тот жаловался, что летом он по форме одежды ничем не отличается от нижестоящих офицеров, тогда как зимой такое отличие даёт папаха. Родион Яковлевич начертал на письме резолюцию: «В порядке исключения разрешить этому полковнику носить папаху летом».

Можно посмеяться над незадачливым полковником, подивиться чувству юмора известного военачальника. Однако меня к этой анекдотической истории заставило обратиться другое. Старший офицер всерьёз ставит перед министром обороны вопрос, по существу никакого отношения к службе не имеющий. Как ни горько признавать, но распространённое в офицерской среде увлечение внешней, парадной, стороной службы прямо связано с невысокой культурой как профессиональной, так и духовной.

«Кузница военных кадров» – так не без гордости называем мы наши военные училища и академии, даже не задумываясь над тем, что подготовка военных специалистов сориентирована преимущественно на вал, на массовое производство. А сам образ военного образования как «кузницы» реально отражает упрощённое представление о сложном процессе формирования личности офицера, сводя его, главным образом, лишь к подготовке военного специалиста.

В 1919 году Тухачевский писал: «У нас принято считать, что генералы и офицеры старой армии являются в полном смысле этого слова не только специалистами, но и знатоками военного дела… На самом деле русский офицерский корпус старой армии никогда не обладал ни тем, ни другим качеством. В своём большинстве он состоял из лиц, получивших ограниченное военное образование, совершенно забитых и лишённых всякой инициативы…»

Как сопоставить эти слова с тем, что старая военная школа подарила России десятки выдающихся военных мыслителей? И не только мыслителей. Чтобы убедиться, достаточно просто взглянуть на групповой портрет знаменитостей XIX века в фойе Большого зала Московской консерватории. Добрая половина изображенных там людей в армейских и флотских мундирах.

Кстати, военный профессионал самого высшего класса Александр Васильевич Суворов считался одновременно одним из самых образованных людей своего времени. Он порывался писать стихи, охотно прибегал к рифмованным оборотам речи не только в частной, но и в официальной переписке. Некоторые из приближенных прямо внушали ему, что он – настоящий поэт. Однако полководец, всю жизнь не терпевший лести, спокойно отвечал: «Истинная поэзия рождается во вдохновении. Я же просто складываю рифмы».

Любовь к поэзии наложила отпечаток и на главный труд его жизни – записки, известные как «Наука побеждать». Основные постулаты этих записок стали фундаментом, на котором строилась русская военная школа нескольких эпох.

И сам Тухачевский, которого маршал Жуков назвал «гигантом военной мысли, звездой первой величины в плеяде военных нашей Родины», был прапорщиком, выпускником царского военного училища, человеком разносторонних интересов и хорошим скрипачом.

Безусловно, были учебные заведения старой русской армии кастовыми, привилегированными. В Пажеский его величества корпус, например, зачисляли только по высочайшему приказу царя. Этой чести удостаивались сыновья генералов или внуки полных генералов – от инфантерии, кавалерии и артиллерии. Редкое исключение делалось для детей княжеских родов… Но факт остаётся фактом, выпускники этой военной школы вписали немало славных страниц в летопись нашего Отечества, русской и советской армии.

Высказывание Тухачевского о якобы профессиональной некомпетентности большинства представителей русского офицерства вызывает недоумение ещё и потому, что в части Красной Армии это офицерство привлекалось именно в качестве профессионалов – военспецов.

О роли, значении военных специалистов в победах, одержанных на фронтах Гражданской войны, сказано у нас до обидного мало. Учебники истории, по которым мы учились, о военспецах говорили очень сдержанно. Скорее как о врагах, которых обстоятельства принудили служить Советской власти и от которых эта власть вскоре отказалась. О том, что таких специалистов в годы войны было призвано почти 50 тысяч (то есть каждый третий командир Красной Армии был военспецом!), я узнал совсем недавно.

Почему оказались преданы забвению русские офицеры, связавшие свою жизнь с народом, верно служившие ему и явившие пример неразрывного связи офицерской чести и воинского мастерства? Может быть, как раз потому, что власти было нужно разорвать эту связь в судьбах последующих поколений?