Евгений Гропянов - За переливы

«От сына Авраама матери моей.

Подай бог тебе здравствовать несчетные лета да пиши ко мне о своем здоровье, как тебя бог милует, и чтоб мне, зная о твоем здоровье, быть радостным…».

И далее беспокойство о здоровье матери… Ага…

«…Наконец-то мы благодаря стараниям господина капитана Чирикова достигли желаемой Америки. Горы перед нами поболе хлебного скирда во много раз, их вершины в снегу».

— Америка… геройство матросов… счастье открытия… Туманы преследуют пакетбот… Чириков приказал…

«…Кланяйся соседке нашей Катерине Михайловне. Скажи, коли встретишь, что жив флотский человек Авраам Дементьев, твой сын, и коли не сосватали ее, и если отец ее согласен будет, то пусть ждет…»

— Вот ведь, Дементьев, — с горечью проговорил Осьминин и вновь пробежал глазами письмо. — Никто тебя, Дементьев, не дождется… Дай-то бог, чтоб живым остался…

Свеча оплыла и стала похожа на жирного попа.

Впоследствии один из ученых сделает вывод: «Исчезновение чириковских людей останется одной из неразрешенных загадок Севера, их судьба никогда не будет выяснена до конца».

Из тех, кто учинил консилиум в мае 1741 года в гавани св. Петра и св. Павла, не возвратились на Камчатку капитан-командор Витус Беринг, лейтенанты Иван Чихачев, Михаил Плаутинов, Андрис Эзельберг, астрономии профессор де ля Кройер, флагманский мастер Авраам Дементьев пропал без вести.

А далее.

Раньше других сошел в могилу Алексей Ильич Чириков. Лишь год пребывал он в звании капитан-командора. А в 1748 году — раннее одряхление организма, съел туберкулез.

Через восемь лет был предан земле контр-адмирал Софрон Хитрово.

Свен Ваксель закончил жизнь капитаном второго ранга в 1762 году.

В этом же году не стало коменданта Рижского порта Ивана Елагина.

Консилиум закончен.

Эта история в свое время была полна противоречивых суждений, недомолвок. Люди, причастные к ней, рассказывали мало, а важные документы до поры до времени были запрятаны в архивы.

Вице-президент Адмиралтейств-коллегии граф Чернышев, сидя в мягком кресле, читал письмо из утренней почты, которую ему подал секретарь Михаил Иванович. Письмо оказалось любопытным. Граф, пробежав глазами лист, задумался, потер пальцем переносицу и, проговорив: «Заманчиво», взялся его перечитывать, останавливаясь на словах «экспедиция», «проход между Азией и Америкой», «драгоценные шкурки». Он искал в этих словах корыстолюбивые намерения, очередной несносный прожект. Однако слова читались однозначно, в них виделся человек одаренный.

«…я прибыл в Россию не столько с целью служить ее величеству в качестве офицера флота, сколько с надеждой, что я буду использован в какой-либо экспедиции в соседние с Камчаткой моря…» — Да-да, — протянул в задумчивости граф, — заманчиво… Двенадцать лет во флоте, а молодому человеку, насколько мне известно, двадцать четыре года… Пять лет провел с капитаном Куком. Отличное ученье под рукой такого искусного мореплавателя. И на Камчатку захаживал, что немаловажно.

Чернышев тронул колокольчик. Появился секретарь.

— Мне, любезнейший Михаил Иванович, понадобится весь материал о Биллингсе, который по ходатайству министра Симолина к нам на флот определен. Радив иль нет, кто с ним в друзьях, ну да вы знаете. И поспешите…

Чернышев не случайно поторапливал секретаря: Владения России на крайнем Северо-Востоке — громаднейшие территории, богатые пушным зверем, рыбой, костяными зубами, возможно и серебряной рудой, привлекли внимание Англии. Ведь не зря в воды Берингова моря наведались «Дискавери» и «Резолюшн», суда третьей экспедиции Джеймса Кука. Несмотря на то, что Охотский порт был оживлен, Анадырский острог еще сохранял свою значимость, город Нижнекамчатск и Большерецкий острог служили базами для промышленных людей, осваивающих Русскую Америку; малозаселенные земли Северо-Востока являли на картах очертания общие, без тех подробностей, в которых нуждается любое государство. Особую тревогу вызывали чукчи. С ними во что бы то ни стало нужен прочный мир.

Адмиралтейств-коллегия подыскивала человека, знакомого с восточными морями. Пять лет, проведенных Биллингсом в экспедиции Кука, оказались для него достаточной рекомендацией. Но граф Чернышев ждал доклада своего секретаря. Вскоре Михаил Иванович уведомил, что Биллингс с противоугодными государыне лицами знакомств не водит, занят морской наукой, скромен.

Судьба Биллингса решилась счастливо: он возглавил секретную экспедицию, указ о которой был подписан Екатериной II 8 августа 1785 года.

Перед вручением Биллингсу наставления граф Чернышев подвел молодого начальника экспедиции к карте. Палец Чернышева обвел бледное пятно, равное по площади Европе.

— Здесь вы проведете исследования, дабы ученый свет не путался в догадках, и Россия, тем паче, имела бы точные сведения о долготах и широтах многих рек и островов, здесь расположенных. Вы положите на карту все вновь открытые земли на Восточном океане до берегов Америки… — Граф на мгновение смолк. Посмотрел Биллингсу в глаза. — Старательно узнавайте все и как можно более о морях, лежащих между матерою землею Сибири и противоположными берегами Америки… С заместителями своими вы знакомы. Прекрасные молодые люди. Лейтенант Сарычев — надежда русского флота. Лейтенанта Галла вы знаете — умен, на флоте не новичок. Слышал, что личным секретарем вы взяли соотечественника Соура. Тоже умен… Ну да вам виднее… И не забывайте, что успех экспедиции возможен при соблюдении ее секретности.

Много противоречивых суждений будет потом об экспедиции, даже обвинений Биллингса в бездеятельности и чуть ли не в трусости и прочее, что всегда нарастает с такими обвинениями; и многие, не узнав толком дела, будут угодливо поддакивать, как часто случается: «Конечно, так и никак иначе». Смешные люди. Они думают, что, утопив человека, часто им малоизвестного, а то и вовсе неизвестного, будут плавать на просторе, без помех; а на тебе, их тоже кто-то пытается отправить на дно… Но разговоры начнутся через восемь лет, когда Биллингс, больной, покинет экспедицию, передав все дела Сарычеву.

Что же надо вложить в восемь длинных лет… Подготовка экспедиции (рысканье по складам, подбор участников, ругань за некачественное снаряжение, провиант, да мало ли мелочей, без которых в пути не обойтись, а в Петербурге они и стоить ничего не стоят), переход в Сибирь, а затем на Крайний Северо-Восток (версты страданий и мук, недоедание, враждебные чукчи, холод, цинга, дрожание над навигационными приборами), обработка материалов, постройка в Охотске корабля «Слава России», составление карт… Они прошли через недоверие, иногда и ненависть к ним юкагиров и чукчей.